Мотылек летит на пламя - Лора Бекитт

Он часто слышал о распущенности цветных женщин, однако знал, что этой девушкой движет только любовь, она хочет, чтобы именно он, а не кто-то другой стал ее первым и, возможно, единственным мужчиной.

Джейк не стал выжимать одежду, он с нетерпеливой силой стянул ее, путаясь в мокрой ткани. Его тело блестело от влаги и огня, незагорелая кожа будто светилась изнутри. Он привлек к себе Лилу и почувствовал ее горячее дыхание на своей груди и шее.

Он раздел ее; она дрожала — от волнения, а не от холода, потому что в хижине стало почти жарко.

Когда на ней не осталось ни лоскутка, у Джейка невольно вырвался вздох восхищения. Ее полные груди с большими темно-коричневыми сосками напоминали тяжелые плоды на ветках тонкого дерева. Сильные ноги казались удивительно длинными. Джейк любовался ею, как драгоценностью, она была его черной, неподдельной, а потому по-настоящему редкой жемчужиной.

На кровати лежал набитый соломой матрас. Они опустились на него и сплели объятия. Когда он проник в ее тело, она слегка напряглась, но потом покорно обвила его гибкими, как лианы, руками и крепко прижала к себе.

На матовой коже Лилы поблескивала влага. Струйки воды стекали по шее и собирались в ямках над ключицами. Джейк видел в ее глазах свое отражение. Она вобрала его в себя и не хотела отпускать, так же как он желал навсегда остаться там, где находился сейчас.

У Джейка не было мыслей причинять ей страдания, использовать ее, как вещь. Он просто хотел почувствовать себя счастливым хотя бы в эти мгновения, ибо теперь жизнь как никогда представлялась ему чересчур короткой и не слишком справедливой.

Дождь стих. Гром отдалялся, был слышен только глухой рокот. Неизменный порядок вещей, обыденность, нерушимые правила казались насмешкой судьбы. Мирозданием правила любовь, и она же рождала доселе немыслимые порывы.

— Я очень рад, что это случилось. А ты?

— Да.

Почувствовав, что она говорит искренне, Джейк улыбнулся.

— Только не надо, чтоб кто-нибудь знал.

— Я никому не скажу!

— Даже матери?

— Ей тем более.

— Почему?

— После того, что случилось с нами, когда я была совсем маленькой, мама всегда боялась, что я повторю ее ошибку. Она презирала темнокожих, которые вступали в отношения с белыми. Она не верила в то, что между ними возможна любовь.

— А ты веришь?

Ее глаза казались очень большими и очень черными, а в голосе прозвучал невольный испуг:

— Не знаю.

Он нежно погладил ее волосы.

— Мы не выбираем, кого нам любить, — это просто случается, даже если приводит к большим сложностям. И у белых, и у черных сердца одного цвета: по крайней мере, в этом мы всегда будем равны.

— Я несвободна.

Лила закинула руки за голову и смотрела в закопченный потолок. Она уже не казалась наивной девочкой; Джейк видел на ее лице выражение, свойственное взрослой и мудрой женщине, и ему было горько осознавать, что, возможно, именно он что-то разрушил в ее прежде неприкосновенной душе.

Веру? Во что? Неграм с детства внушали, что они рождены для того, чтобы жить в неволе и принадлежать белому человеку. Он показался бы себе полным негодяем, если бы взялся поддерживать эту иллюзию.

— Я стану копить деньги. Потом пойду к мистеру Уильяму и все объясню. Мы с тобой уедем на Север или в Канаду. Там я наверняка сумею найти работу, и тогда женюсь на тебе.

Лила порывисто прижалась к нему, и Джейку казалось, что он всей кожей чувствует, как она счастлива.

В эти минуты он искренне верил, что способен пройти этот путь. Единственное, о чем он должен был позаботиться прямо сейчас, так это о том, чтобы Лила не зачала ребенка: пока она несвободна, этого нельзя допустить.

Джейк не сомневался в том, что их тайные встречи сулят редкое наслаждение: Лила вспыхивала мгновенно, как сухой тростник, и отдавалась с бессознательной страстью, не думая о пресловутых «приличиях».

К сожалению, пришла пора расставаться. Пока мулатка одевалась, Джейк любовался ею. Казалось, все ее существо было рождено, изваяно, создано для того, чтобы дарить любовь и радость.

Они договорились, что он не станет ее провожать, и она поспешила в особняк.

Дождевая вода осыпалась с веток и скатывалась с листьев, так что вскоре Лила опять промокла; впрочем, она надеялась, что это поможет ей скрыть свой смятенный вид. Ее страшила встреча с матерью, она опасалась выдать себя. Однако ни о чем не жалела. Это случилось с тем, кого она полюбила, и — Лила была в этом уверена — принесло ей больше удовольствия, чем любой другой женщине.

Когда Джейк вернулся в свое жилище, Барт, сидевший за столом со стаканом виски, заметил:

— На твоем месте я бы не обжимался по углам с мулаткой, а направил усилия на то, чтобы заморочить голову мисс Саре.

— Самый бесполезный совет, какой я когда-либо слышал! — огрызнулся Джейк, полный досады на то, что его раскусили.

— А ты последуй ему. Если тебе удастся окрутить хозяйскую дочь, у тебя будет все, что пожелаешь. В том числе — и мулатка.

На следующее утро воздух дышал такой свежестью и чистотой, что казалось, его можно пить. Листва была еще тяжела от влаги, а в траве сверкали сотни тысяч похожих на бриллианты капель. Над горизонтом клубились тяжелые серые тучи, но небо над головой сияло голубизной.

Ветер, подувший в полураскрытое окно, растрепал листы нот, которые Сара оставила на столе. Этот шорох разбудил ее, и она поднялась раньше обычного.

Сара выглянула во двор, как делала каждой утро. Вид из окна всегда радовал ее. Темра жила и процветала — в том числе благодаря ее усилиям. В усадьбе царил безукоризненный порядок. До самого горизонта простирались многие акры земли, на которой зрел хлопок — белое золото, взращенное ордой черных рабов.

Сейчас было сложно представить, что несколько десятилетий назад вместо возделанных полей здесь были заросли чертополоха и колючего боярышника, в воздухе вились москиты, по земле ползали змеи, а в болотах водились аллигаторы! Сара гордилась своими предками, прибывшими в этот край без гроша в кармане и сумевшими обуздать судьбу.

Однако были и те, кто так ничего и не добился. Белых бедняков в округе не любили; эти люди, не владеющие рабами, были бельмом на глазу местного общества: считалось, что они живут милостью богатых плантаторов и подают плохой пример неграм. По всем признакам Джейкоб Китинг был именно таким человеком, человеком второго сорта, однако Сара решительно отметала эти мысли. Он был порядочным и умным, и если помочь ему подняться на ноги, он даст фору многим молодым людям из ее окружения. В конце концов именно так получилось с ее матерью и отцом.

Ей нравилась история их любви, нравилось, что романтическое бегство в конечном счете привело к столь ощутимым практическим результатам.