Дневник законченной оптимистки - Елена Трифоненко

– Ай!

– Алёна, не тыкай в маму книжкой, – строго требует моя «духовная учительница». – Она вообще-то медитирует. Ты уже взрослая девка: должна понимать.

– А можно я у нее пока на коленях посижу? – канючит дочь и тут же пытается на меня вскарабкаться.

Мои печень и почки почти одновременно получают пару чувствительных тычков.

– Ох, наказание ты мое! – Маман силой отрывает Алёну от меня, попутно прореживая мою и без того редкую шевелюру. – Детка, я же сказала: мама медитирует.

– И что мне тогда делать?

– Ну, не знаю. Можешь тоже немного помедитировать в уголке.

– Я не умею.

– Тогда поешь печеньки. Они в холодильнике. Сегодня я купила твои любимые – с джемом.

Дочь радостно взвизгивает и убегает на кухню.

– А можно мне тоже печеньку? – робко интересуюсь я, а мой живот одобрительно бурчит.

– Нет! – как-то слишком агрессивно рявкает мать. Интересно, чего это она? – Твоя задача сейчас слушать свои ощущения.

– Ладно, – сникаю я и снова закрываю глаза.

– Прислушайся к своему телу, пройдись по нему мысленным взором. Понаблюдай за дыханием. Позволь ему стать легким, спокойным и расслабленным.

Мама ненадолго затихает. В кухне что-то звякает, стукает, а потом оттуда доносятся шуршание бумажного пакета и веселый хруст. Интересно, Алёна успеет слопать все печеньки, пока мне тут приходится обшаривать себя мысленным взором? Уж больно энергично она чавкает. Как будто уже неделю не ела. А я ведь тоже очень, очень люблю сладости с клубничным джемом.

– Ну? – требовательно интересуется мама.

– Что «ну»?

– Что ты чувствуешь?

– М-м-м… Кажется, ухо чешется. Правое.

– А еще что?

– Больше ничего не чешется, только ухо.

– Да я не о том. Что ты еще чувствуешь?

Я открываю глаза и заискивающе улыбаюсь.

– Кушать хочется. Прям сильно-сильно. Может, прервемся на перекус?

– Нет, ты совершенно невыносима! – Мать делает страшные глаза и как будто даже бледнеет. – Оптимизм – это не твое. У тебя к нему совсем нет способностей.

Секунда – и она уже скрывается в своей комнате, а я остаюсь одна, удрученная и со стойкой неприязнью к медитациям. Минут пять я сижу в задумчивости, а потом в комнату вваливается Алена.

– Мам, а можно я на этой бумажке порисую?

– На какой?

Дочь достает из кармана платья тысячную купюру и делает просительное выражение лица.

Что? Я мгновенно выхватываю денежку у нее из рук и внимательно разглядываю. Кажется, не сувенир. Настоящая.

– Ты где это взяла?

– Она в твоей книжке лежала. В английской.

Мне хочется прыгать от радости. Ну, надо же! Вот так подарок! Теперь можно не ломать голову над тренингом. Завтра же пойду в книжный, напротив дома культуры как раз есть один, очень уютный, куплю какую-нибудь «Радость жизни для чайников» и буду проводить занятия по ней.

* * *

Во вторник мне ужасно везет (к чему бы это?): в книжном обнаруживается огромная распродажа. Я покупаю сразу два пособия по счастливой жизни, и у меня еще остается около двухсот рублей. Почти мгновенно приходит осознание, что их надо немедленно проесть. Но вот где? В кулинарии? Или у того ларька с шаурмой?

Кажется, вчера кто-то обронил, что в доме культуры – отличная столовая. Может быть, туда и наведаться? Закажу чего-нибудь горячего и прямо за обедом посмотрю купленные книги. Это же прелестно: постигать азы оптимизма за тарелочкой харчо.

Поворачивая к дому культуры, я улыбаюсь от предвкушения и надежды: авось, помимо харчо, мне и на плов хватит. Или хотя бы на компот с булочкой. До начала занятий еще два часа, так что я не тороплюсь: с удовольствием глазею на сугробы и наслаждаюсь пилингом из снежного крошева, щедро рассыпаемого небом. Погода сегодня, конечно, странная, зато я выспалась и ни разу не поскользнулась.

Шмяк! Я растягиваюсь прямо у крыльца и пару секунд не понимаю, что случилось. Снег торопится превратить меня в маленький сугроб. Какой-то рыжий кот, только что умывавшийся на ступенях, немедленно прекращает гигиенические мероприятия и поглядывает на меня с любопытством.

– И чего уставился? – огрызаюсь я, с отвращением отплевываюсь от белого крошева.

Кажется, нога как-то подозрительно завернулась. Мне только перелома не хватало в моей такой легкой и радостной жизни! Я нерешительно шевелю пальцами на ноге, чтобы проверить, всё ли цело.

Кота вдруг озаряет, что меня не мешает пометить, он бодро подскакивает к моему распластанному на снегу телу и дергает хвостом. Я взвизгиваю и в одно мгновение подскакиваю на ноги:

– Фу! Брысь! Я тебе что – дерево?

Кот нехотя отходит на пару шагов и замирает, как маленькая статуя. Вот ведь мерзавец! А с виду такой милый, воспитанный. Не зря говорят, что внешность обманчива.

Из груди вырывается тяжелый вздох. Хорошо хоть только на сапог брызнуло. Я засовываю ногу в ближайший сугроб и неторопливо еложу там, чтобы убрать кошачий дух. Редкие прохожие поглядывают на меня с недоумением – глупо улыбаюсь и делаю вид, будто я регулярно ковыряю ногой встречные сугробы.

Кот снова пытается сократить дистанцию.

– Да отстань ты от меня, – скрежещу я и, в конец разъярившись, скрываюсь в доме культуры.

Нет, что за денек? А так хорошо все начиналось…

Столовая встречает меня ароматом котлет с чесноком, уютным жаром и какофонией голосов. Народу очень много! Прям жуть. Я оглядываюсь в недоумении: мне что, стоя есть, что ли? Как жирафу? У меня так ничего не усвоится вообще-то.

Я неторопливо прогуливаюсь между столами туда-сюда и тихонько негодую. Нет, ты погляди: почти каждый понабрал себе по три тарелки, ну куда им столько? Они тут до вечера планируют трапезничать? Или что?

Взгляд падает на длинную витрину с блюдами, и под ложечкой сразу начинает посасывать. Голубцы, котлеты по-киевски, бефстроганов… Прямо глаза разбегаются. Я вздыхаю и еще раз прохожусь вдоль столов. Господи, как же медленно жуют все эти люди, невероятно просто! Может, у них тут соревнование по самому медленному жеванию?

Наконец у окна освобождается маленький, на одного, столик. Я со всех ног кидаюсь к нему – и вот удача! – на целую секунду успеваю опередить какого-то плотненького дядечку с подносом пирожков.

– Ах, ты ж… – Толстячок злобно щелкает челюстями, но я старательно делаю вид, что ничего не замечаю. Видимо, у меня неплохо получается: дядечка резко машет рукой и отступает. Вот и славно!

Чтобы мое место никто не занял, кладу на стол пакет с книгами, а на стул – палантин, и только потом отправляюсь делать заказ.