Бедовый месяц - Марина Ефиминюк

надежд и чаяний. Он буквально опроверг все, во что она свято верила.

Проснулась я с ощущением, что дивно отдохнула. Да просто, как к жизни возродилась! Даже странно, учитывая, что всего на минуточку прикрыла глаза. Тут обнаружилось, что глаза я прикрывала на минуточку и в гостиной на диване, а открыла уже в спальне на широкой — хоть троих укладывай, — кровати со столбиками, закутанная в мягкий плед фиолетового колера. И каким образом на эту кровать переместилась, совсем не помнила.

Комната утопала в уютном полумраке, на столике горел ночник с резным хрустальным колпаком. Свет преломлялся в гранях, рассыпая по цветочным стенам желтые крапины, и отражался в ослепших от темноты окнах. Стрелки на настольных часах сошлись в одну горизонтальную линию, время подступало к девяти вечера. Другими словами, я не только счастливо продрыхла обед с Марджери, но и большую половину дня. То-то такая отдохнувшая!

Домашние туфли обнаружились возле кровати, стояли педантично одна к другой. Я сунула в них ноги, провела по изрядно измятому платью ладонями, стирая складки и рассыпая по ткани золотистые искорки заклятья. Невольно нащупала в кармане бутылочку, подаренную Клементиной. Упаси боже перепутать эту гадость с каплями от мигрени!

В комнатах было тихо. Мысленно я решила, что Филипп отправился на какую-нибудь дегустацию благородных вин или просто захотел пообщаться со старыми приятелями, так сказать, поделиться семейным опытом. Пусть не особо богатым, но точно очень ярким.

— Добрый вечер, Тереза, — прозвучало из гостиной вкрадчивым мужниным голосом, когда я преспокойненько направлялась в туалетную комнату.

Видимо, приятелей, готовых продегустировать вместе с мужем благородные напитки, а заодно дать парочку чисто мужских советов по укрощению жен, не нашлось. Или их просто не было. Несчастный он, в таком случае, человек.

— Добрый вечер, Филипп, — отозвалась я. Хотелось бы сказать, что певуче, но нет: ото сна проскрипела, словно в горле прокрутились несмазанные шестеренки.

— Хорошо выспались?

В общем, дать мне умыться он никак не желал. Пришлось явить себя в натуральном виде: заспанную и с растрепанными волосами. Пусть любуется, раз не понимает, что благоверная не успела подружиться с зеркалом.

Гостиная была озарена приглушенным светом. Филипп, словно и не вставал с кресла, но на столике высилась внушительная стопка кожаных папок для документов, лежала перьевая ручка и с самого краешка притулился поднос с кофейником. Чашка, правда, перед мужем не висела, и читал он не документы, а свежий номер «Вестника».

Очень хотелось попросить газету никуда не девать, оставить и супруге ознакомиться с тем, что в мире происходит. Люблю, знаете ли, быть в курсе последних событий. Но вместо этого спросила, как и полагается примерной жене, а не активистке из общества защиты магических тварей в дикой природе:

— Вы проработали весь день?

— Сходил в атлетический зал на тренировку.

— Бег? — ляпнула я первый вид спорта, который пришел в голову.

— Бокс.

Да кто бы сомневался! Трусил бы он мирно по дорожкам, а потом расслабленно улыбался на любую глупость. Как бы не так! Без бутылочки с успокоительным в этом случае не протянул бы и дня.

— Почему вы не разбудили меня к обеду?

— Проголодались?

Вообще-то, есть действительно хотелось. В отличие от совести, обязанной терзать за пропущенную встречу с мадам Торн, голод проснулся вместе со мной.

— Я пропустила встречу с вашей теткой, — пояснила ему. — Вышло неловко. Надо было разбудить.

— Вы сказали, что во сне человек есть не хочет. Я был с вами полностью солидарен.

— Но вы хотя бы уважили мадам Торн? — осторожно уточнила я.

— На растерзание была отдана Лидия, — неожиданно с доброй долей юмора отозвался он. — Полагаете, мы должны ей подарить что-нибудь ценное?

— Лучше порошки от несварения, — вырвалось у меня, но тут же длинный язык захотелось прикусить. — Не поймите меня неправильно. Ваша тетка — прекрасная женщина и замечательный собеседник…

— Она невыносима.

— Согласна, — сдалась я. Удивительно, но в том, что касается Марджери мы были в полной гармонии. — В спальню я перенеслась своими ногами?

— Моими руками, — поправил Филипп, откладывая газету.

— То есть вы меня перенесли?

— Чужим рукам я не доверил бы супругу. — В его взгляде вспыхнула подозрительная улыбочка. — Если вам станет легче, даже во сне вы сопротивлялись.

Видимо, сопротивлялась громко, иначе не ухмылялся бы. Я вообще становилась ужасно коварной и нетерпимой, когда дело касалось пробуждения. В бессознательном состоянии и врала красиво, лишь бы с кровати не подняли, и ругалась… не очень красиво. Запросто выдавала весь словарный запас брани, услышанный в детстве — и, как выяснилось позже, впитанный, — во время походов с тетушкой на рынок Энтила.

Правда, со временем этот запас не менялся. Но соседки по комнате, пусть его и изучили, всегда спорили, кому меня будить. Потом на день рождения купили пробуждающий артефакт. Два. Первый разбили, не донеся до пансиона.

— В этот момент моя речь была изящной? — смущенно кашлянув, уточнила я.

— Вы назвали меня отвратительным типом, лапающим чужих жен, — невозмутимо ответил Филипп. — Не помните?

— Нет, — вынужденно призналась я. — Но звучит довольно прилично.

— Это был вольный перевод.

— Мне жаль. Я неустанно борюсь с этой темной стороной своей натуры, — покаялась я.

Хотя, будем честны, каяться в том, чего не помнишь, глупо и несправедливо. Однако леди Торн совершенно точно не имела права выдавать ядреные фразочки, даже если она в бессознательном состоянии.

— Вам не жаль, — хмыкнул он.

— Ладно, вы правы. Мне совершенно не жаль, но, прошу заметить, я проявила высокие моральные принципы.

— Вы цеплялись за мою шею и прижимались к груди, — принялся Филипп дразнить, явно из любопытства, сумеет ли супруга вывернуться из словесной ловушки.

Пф! Он же не ходил на занятия к моему преподавателю по изящным манерам и этикету. Вот где любое, даже самое приличное, слово оборачивалось против говорящего!

— Никто не контролирует себя во сне, — фыркнула я. — Зато я прекрасно выспалась и понятия не имею, как уснуть ночью. Разве что, вы мне дадите на ночь почитать «Вестник». Он сегодняшний?

В комнате стало очень тихо. Мы с Филиппом встретились глазами. Очевидно, сегодня он спать не планировал и дать супруге почитать газетку тоже. Может, глубоко за полночь. Однако потом мне захочется прикрыться «Вестником», а не вчитаться в новостные колонки.