Криптозой - Василий Головачев

Вздрогнул пол. Конвульсивно изогнулись стены холла. На мгновение все три лампочки люстры расплылись в язычки светящегося тумана. Со второго этажа донесся звук лопнувшей струны и приглушенный возглас Лаврика. Кирилл вскочил, бросился из гостиной к лестнице, уже понимая, что компьютерщик запустил свою программу ПН и получил результат, удививший его самого.

Ступеньки лестницы под ногами шатались и корчились как живые, стены гнулись, потолок дымился и стекал вниз струйками дыма, однако Кирилл все же добрался до кабинета хозяина коттеджа и толкнул дверь от себя… с удивлением глянув на вмятину в белом прямоугольнике. Повернул ручку, легко выломав ее, ударил ногой по филенке двери и уже почти спокойно воспринял происшедшую с дверью метаморфозу.

Нога вошла в плиту со звуком вытаскиваемой из бутылки пробки, по двери пробежала двойная волна сотрясения, и она рухнула на пол грудой белых перьев, фестонов и пузырей. Кирилл отбросил дверную ручку, ворвался в комнату и едва успел ухватиться за вздрагивающий под рукой косяк двери.

Пол в комнате отсутствовал!

Лаврик сидел в кресле, которое опиралось на удивительный, уходящий в черную шевелящуюся бездну ажурный корень, по мере углубления в бездну наливающийся багровым, малиновым и коричневым свечением. Точно на таком же «корне» стояли стол с компьютером, стойка процессора, книжный шкаф и диван.

Стены комнаты также уходили вниз, будто первого этажа в доме не существовало, и заканчивались лохматыми сосульками, которые постепенно утрачивали плотность и превращались в тающие струи сизого дыма.

Изменилась и форма стола с компьютером. Стол теперь напоминал гриб с перепончатой шляпкой, а монитор врос в него огромным живым глазом на стебельке, и в его зрачке на фоне вспыхивающих паутинок и каких-то расползающихся знаков медленно вращался багровый значок в форме паука и человеческого черепа.

Лаврик сидел, вцепившись руками в край стола, и дивился на экран, изредка тыкая пальцем в клавиатуру, напоминающую теперь панцирь черепахи. При каждом его движении экран вспыхивал, передергивался, и вместе с ним вздрагивало все помещение, превратившееся в жуткую бесконечную шахту.

– Выключи! – рявкнул Кирилл.

Компьютерщик оглянулся. Его лицо пошло красными пятнами возбуждения, и на нем был написан восторг пополам с изумлением.

– Иваныч, получилось! – ликующе воскликнул он. – Она работает!

– Выключи немедленно!

– Подожди, посмотрим, что будет дальше. Она продолжает работать сама и достраивает себя асимптотически.

– Кто она?

– Программа ПН. Самое интересное, что мы подключились к какой-то чужой сети и качаем оттуда информацию. Похоже, этот алгоритм теперь командует не только информационными потоками, но и законами их передачи.

– Посмотри лучше, на чем ты сидишь!

Лаврентий оторвался от экрана монитора, глянул под ноги, и глаза его расширились.

– Черт побери!

– Вот именно! Выключай, пока в эту дыру не провалился весь дом!

– Да погоди ты, не провалится. Это всего лишь видимость дыры…

Лаврик встал, опираясь ногами на невидимый квадрат пола, но вдруг неловко взмахнул руками и провалился. Вскрикнул, хватаясь за подлокотник кресла. С трудом удержался в воздухе, повиснув на одной руке. Пальцы его побелели, но сил удержать тело на весу не хватало, и рука постепенно сползала, чтобы сорваться с ручки и…

Кирилл прыгнул.

Одной рукой он вцепился в дырчато-ажурный, полый с виду «корень» кресла, а второй ухватил Киндинова за воротник рубашки. Ударился телом о «корень». Сжал зубы от боли в локте и в ладони, в которую врезался край дыры «корня», едва не выпустил еще раз вскрикнувшего в испуге компьютерщика. Рубашка Лаврика затрещала.

– Хватайся!

Лаврентий нащупал руками и ногами отверстия в «корне», приник к нему всем телом.

– Честное слово, я не думал, что это взаправду!

– Легко жить не думая, – хладнокровно отозвался Кирилл, глядя в бездну, в невероятной глубине которой зажглись искорки света, складываясь в удивительной красоты сетчатую вуаль. – Вылезай потихоньку наверх, в кресло, я подстрахую.

Лаврик вдруг засмеялся.

– Ты чего? – встревожился Кирилл.

– Видел бы нас директор…

Кирилл невольно улыбнулся.

– Да уж, инфаркт генералу был бы обеспечен. Кстати, если сейчас вернется Лиля и начнет нас искать… Сможешь подняться в кресло самостоятельно?

– Обижаешь, полковник, – храбро отозвался Киндинов. – Я хоть и не гимнаст, но раз пять подтянуться на турнике смогу. – Глаза его загорелись. – А что, если нам спуститься пониже и посмотреть, что там, внизу?

Кирилл, начавший было подниматься вверх, остановился.

– У тебя что, крыша поехала?!

– Очень давно, – пошутил Лаврик. – Еще когда я учился.

– Это заметно.

– Нет, но интересно же… Когда я сидел в кресле, внизу была просто темнота, а теперь я вижу звезды…

Кирилл пригляделся к мерцающей в черной бездне вуали.

– Я вижу только светящуюся паутину.

– Спустись ко мне. Не бойся, раз не свалились сразу, то уже не упадем.

Кирилл усмехнулся в ответ на слова «не бойся», помедлил и сполз ниже, цепляясь за отверстия в «корне» кресла. Рядом свисали в бездну такие же ажурные, мерцающие перламутром «корни» стола, книжного шкафа, двух стульев и процессора. Чем меньше был предмет, тем тоньше и короче у него был «корень». Но главное – все они не падали вниз, хотя, казалось, просто висели в бездне, ни на что не опираясь.

Лаврик оказался прав.

Несмотря на то что Кирилл опустился ниже того места, где висел раньше, всего на метр-полтора, волокна вуали в глубинах пропасти засветились ярче и распались на мириады мерцающих звездочек. Больше всего эта картина напоминала сетчато-волокнистую структуру Вселенной, какой ее изображали в учебниках по астрономии.

– Что это?! – пробормотал Кирилл.

Лаврик вместо ответа проворно спустился еще ниже и уже оттуда, помолчав, уверенно проговорил:

– Это разрыв реальности… Моя ПН реализовалась практически, каким-то образом воздействовав на физику нашей Вселенной. Капитан не блефовал, он точно из параллельного измерения.

– Он говорил о каких-то уровнях…

– Какая разница! Он не врал. Спустись ко мне, отсюда галактики и звезды видны еще лучше.

Кирилл сполз к Лаврентию, отмечая явное укрупнение звезд,

галактических вихрей и скоплений. Впечатление было такое, будто он приблизился к звездным волокнам не на два метра, а по крайней мере на тысячи световых лет.