Святые в истории. Жития святых в новом формате. I–III века - Ольга Петровна Клюкина

Каждый владыка вносил в культ цезаря свои неповторимые краски, но в целом это выражалось примерно одинаково: в общественных местах перед статуями императоров курился фимиам, как перед изваяниями римских богов; перед ними должны были совершаться жертвоприношения.

И только христиане решительно не признавали культ цезаря! Они отказывались приносить жертвы в честь императора, курить фимиам перед его статуей и клясться его гением, видя в этом оскорбление своего Бога.

В 106 году император Траян одержал победу над скифами. В честь этого события повсеместно устраивались пышные празднества с жертвоприношениями языческим богам и «гению» цезаря. В Риме триумфальные торжества продолжались четыре месяца, и все это время для народа устраивались бесчисленные зрелища и развлечения.

Выступая в новый поход против армян и парфян, Траян с войском проходил через Антиохию Сирийскую. Кто-то сообщил императору, что местные христиане, подстрекаемые епископом, не хотят воздавать ему подобающих почестей и не участвуют в празднествах. Траян велел привести к нему Игнатия, епископа Антиохийского.

Сохранился уникальный документ под названием «Мученичество Игнатия», где подробно рассказано об их встрече. Документ известен в нескольких редакциях, описывающих события с различной степенью подробности. Не исключено, что в его основу легли записи очевидцев казни Игнатия Богоносца в Риме, которые дополнили свои впечатления сведениями о предшествующих событиях. Таким образом, «Мученичество» могло быть составлено вскоре после смерти епископа, то есть уже в начале II века.

Вот как описан в «Мученичестве Игнатия» раз говор епископа с императором Траяном.

– Кто такой Богоносец? – спросил Траян.

– Тот, кто имеет Христа в груди своей, – ответил епископ Игнатий.

Траян задал следующий вопрос:

– Не кажется ли тебе, что и мы имеем в умах наших богов, к помощи которых прибегаем в противостоянии нашим врагам?

– Ты заблуждаешься, когда называешь демонов языческими богами, – возразил ему епископ. – Ибо Один лишь есть Бог, сотворивший небо и землю, и море, и все, что в нем, и Один Иисус Христос…

Игнатий Богоносец не согласился совершить жертвоприношение перед статуей императора, и цезарь приказал бросить несговорчивого старца на растерзание зверям на арене, считая такую казнь самой лютой. По всей видимости, в это время в Антиохии как раз проходили гладиаторские игры в честь цезаря.

Но кто-то из придворных услужливо подсказал Траяну, что в городе, где епископа все знают и любят, публичная смерть послужит славе мученика, и предложил отправить Игнатия Богоносца на игры в Рим, где зрители в Колизее примут старца за одного из преступников, осужденных на казнь.

Услышав приговор, Игнатий Богоносец воскликнул:

– Благодарю Тебя, Господи, что Ты соизволил удостоить меня совершенной любви к Тебе, и соделал меня связанным оковами железными, как апостола Твоего Павла!

Епископ не раз будет вспоминать имя апостола Павла, во многом повторив его последний путь в Рим: тоже на корабле, в железных узах… Вот только конвоиры епископу Антиохийскому попались куда более жестокие. Как повествует «Мученичество…», старец «был поспешно уведен с беспощадной жестокостью солдатами, как некий удивительный агнец…»

Антиохийские христиане с плачем проводили своего епископа до порта в Селевкии – того самого, откуда апостол Павел с Варнавой и Марком когда-то отправились в первое миссионерское путешествие, а Игнатий Богоносец – в свое последнее. Один из учеников епископа, Рей Агафопод, упросил стражников, чтобы ему разрешили сопровождать во время плавания восьмидесятилетнего старца. Игнатий Богоносец скажет о нем в Послании, что это был «муж избранный, который сопутствует мне от Сирии, отказавшись от жизни».

Теперь нам трудно представить все тяготы морского путешествия, которое длилось несколько месяцев. Сначала корабль должен был обогнуть южные берега Малой Азии, затем от западного порта полуострова двинуться к Италии. И опять была осень, время затяжных дождей и бурь на Средиземном море…

Солдаты-конвоиры торопились, как им было приказано, успеть в Рим к декабрьским сатурналиям, когда для народа в театрах и цирках устраивались самые кровавые и разнузданные зрелища.

Епископ всего один раз обмолвится в Послании, сколько ему пришлось претерпеть в дороге: «На пути из Сирии до Рима на суше и на море, ночью и днем я уже борюсь со зверьми, будучи связан с десятью леопардами, то есть отрядом воинов, которые от благодеяний, им оказываемых, делаются только злее».

В каждом порту, куда приставал корабль, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия, узника встречали христиане. И не они ему, а он им говорил слова ободрения и утешения, напоминая, что христианину не пристало бояться смерти, которая есть лишь переход в вечную жизнь.

Христиане «получали немалое утешение, видя мученика идущим на смерть с такой готовностью, с какой естественно было идти призываемому в небесные чертоги», – напишет святитель Иоанн Златоуст.

В Смирне, где состоялась памятная встреча Игнатия Богоносца с епископом Поликарпом Смирнским, по какой-то причине корабль задержался на несколько дней. Поэтому здесь успели собраться епископы, пресвитеры, диаконы из ближайших церквей, чтобы получить наставления от епископа, который отправлялся на мученичество.

Благодаря посланиям Игнатия Богоносца мы имеем представление о некоторых из этих людей: Поливий – епископ Траллийской Церкви, «которого сама наружность весьма поучительна, а кротость исполнена силы»; Онисим – епископ Эфесской Церкви, «муж несказанной любви»; Дамас – молодой по возрасту, но уже «богодостойный» епископ Магнезийской Церкви; не названный по имени епископ Филадельфийской Церкви, кто «в молчании сильнее тех, которые говорят пустое»; Филон – «диакон из Киликии, муж засвидетельствованный» и многие другие… Именно о них Игнатий Богоносец скажет: «Все вы спутники друг другу, Богоносцы и храмоносцы, Христоносцы, святоносцы, во всем украшенные заповедями Иисуса Христа», желая разделить с ними громкую славу своего имени.

Особое утешение епископу Игнатию доставила встреча с представителями Эфесской Церкви, где так много в свое время потрудились апостол Павел и апостол Иоанн Богослов.

В Послании к Ефесянам Игнатий скажет: «Я отребие ваше, и должен очиститься вашею, ефесяне, знаменитою в веках Церковью».

И конечно же, не забудет упомянуть о своем великом предшественнике: «Вы сотаинники Павла освященного, засвидетельствованного, достоблаженного, у ног которого желал бы я быть, когда приду к Господу».

Встреча в Смирне была очень важной для малоазийских епископов – на ней они смогли поделиться самыми острыми проблемами в своих общинах. Где-то прихожане не хотели слушаться слишком молодого или чересчур строгого епископа, в другой Церкви подозревали диаконов в неправильном распределении пожертвований, а в третьей – увлекались новомодными учениями и ересями.

Авторитетный, обладающий сорокалетним опытом руководства Антиохийской Церковью епископ Игнатий всех внимательно выслушивал и давал советы. Покинув Смирну, он постарался еще точнее сформулировать свои мысли в посланиях к церквям, которые писал по пути в Рим.

Меньше всего в эти дни Игнатий Богоносец думал