Чернила - Эмма Хамм

Он не ответил. Он шел к ребенку. Тот не двигался, не сжался. Букер был куда больше. Пусть попробует создать стену своим тощим телом.

— Эй, мистер. Я с вами говорю.

Странный способ привлечь внимание. Букер поднял взгляд и посмотрел в карие глаза юноши. Демоны в нем бушевали. Они хотели сжать шею мальчишки, сжимать так, чтобы его глаза расширились, и вены в них лопнули.

Реакция была такой, словно он произнес это вслух. Мальчик сглотнул, нервно рассмеялся, а потом отпрянул на улицу. Пара его друзей, парней его возраста и в похожей одежде, похлопали его по плечу, словно он помешал Букеру.

Он видел это много раз. Дети хотели доказать, что были смелее, чем на самом деле. Но когда им нужно было проявить себя, они отступали. Их тело узнавало смерть, идущую к ним.

И тело всегда хотело жить.

Он отошел от толпы. За ним звучали шепот страха и «Кто это был?».

Не важно. Ему не нужно было думать об этом. Ему нужно было только вернуться в цирк.

Хорошо, что он не послал других. Даже Эвелин было бы сложно с такой толпой, а она могла сойти за обычную женщину. Почти всегда. Эта толпа разозлила бы ее, и люди стали бы пялиться, когда ее волосы загорелись бы.

Сапоги стучали по земле, он смотрел на дорогу и направлялся домой. Он хорошо справлялся, главное, не останавливаться. Никто не помешает ему.

Он заметил блеск света в витрине магазина в конце улицы. Букер зарычал, зная, что не должен замирать, но там было…

Что-то.

Он замер и посмотрел в витрину. На черном бархате там делала хрустальная пчела.

Он думал, что это была брошь, но пригляделся и увидел маленькую заколку для женских волос. Или мужских, хотя смотрелось бы странно.

Она была изящной и хрупкой, он боялся, что сломает крылышки, коснувшись. Как она.

Проклятье. Он снова думал о ней. Сколько раз он это будет делать? Она проникала в его мысли, и это отвлекало.

Букеру нельзя было отвлекаться. Нужно было думать о пути, или татуировки начнут двигаться, а это было плохо. Он был на людях. Ему не нужно было бесплатное выступление.

Он тряхнул головой и отошел от витрины. Ей не понравится. Ирен не будет носить что-то такое фривольное. Она любила свои платья и невинный вид, с которым пришла к ним. Она все время так выглядела.

Или… Букер закатил глаза и попятился на пару шагов. К витрине, где пчела поблескивала на солнце. Может, она не хотела быть чистой и невинной. Он сделал ей татуировки, и она просидела в том кресле пять часов, не реагируя.

В том ангелочке мог скрываться настоящий ангел, ждущий шанса вырваться, женщина, которая привлекала все взгляды, потому что была идеальна. Чудесная в своей уверенности, во всех своих украшениях.

Он не должен был. Ей не понравится, если он начнет приносить ей подарки. Женщина уже поцеловала его, ему не нужно было поддерживать это.

Она поцеловала его как девственница. Ее губы были сухими и потрескавшимися, легонько коснулись его, когда нужно было давить сильнее. Она сдержалась, замерла, словно думала, что так целовались.

Букер застонал от этой мысли, что не покидала его голову последние пару дней с ее поцелуя. Он сомневался, что она целовала кого-то до него. Как чистая кожа, которую он отметил, она была нетронутой, как жрица. И он хотел запачкать ее своими руками, как сделал с ее руками.

Черт.

Качая головой от своей глупости, он юркнул в магазин. Сумка под рукой громко загремела, пока он шел к стойке. Мужчина за ней побелел, его усы дрожали, пока он смотрел на существо, идущее к нему.

— Могу… — голос мужчины оборвался. — Могу я помочь вам?

Букер подцепил пальцем плечо мужчины.

— Пчела. Я беру ее.

— Боюсь, это очень дорого…

Букер полез в карман и вытащил стопку наличных, бросил на стол.

— Этого хватит?

Не было ничего приятнее, чем видеть, как глаза мужчины расширились от шока, пока он смотрел на деньги. Букер знал, что там много. Он припасал деньги, и тут были не все его сбережения.

Продавец сглотнул, кадык покачнулся.

— Да, сэр. Думаю, это подойдет. Позвольте завернуть ее для вас.

Букер задумался, станут ли люди когда-то смотреть на него и верить, что ему хватит денег на все. Не только на украшения или припасы, но и на еду. Они всегда думали, что он собирался забрать их вещь и убежать, словно он был настолько в отчаянии.

Он трудился всю жизнь, чтобы получить то, то нужно. Никогда не воровал, хоть выглядел так, будто мог, и умений ему хватало.

Продавец скрылся за шторой, но не стал ее задвигать. Он думал, что Букер решил купить одно, чтобы украсть остальное? У Букера и карманов для этого не было.

И что он делал бы с украшениями? Он не мог продать их другому магазину или на улице. Люди поймут, откуда он их взял.

Он не понимал страх людей перед ним. Было много чего страшнее, что скрывалось за лицами красивых людей.

Торговец вернулся с маленькой заколкой, завернутой в черный бархат, а потом полез под стойку за пакетом.

— Какой леди так повезло?

— Никому такому.

— Но вы о ком-то думаете. Это будет хорошо смотреть на ее волосах? — торговец вручил ему сверток. — Женщины любят немного блеска.

— Не эта, — ответил он, сунул сверток к покупкам и понял, что не знал, любила ли она блестящие штучки. Он ничего о ней не знал. Он вздохнул и посмотрел на торговца. — Точнее, я не знаю, нравится ли ей такое.

— Поверьте, все женщины любят что-то с бриллиантами, — торговец будто расслабился в разговоре. Он подмигнул. — Удачи.

Букер не помнил, когда ему в последний раз подмигивали. Было ли такое вообще. Так делали для людей с добрыми намерениями, а не для тех, кто собирался убивать.

Он кашлянул, кивнул и вышел из магазина.

Хоть он хотел, чтобы в нем видели нормального человека, Буке все еще не знал, как реагировать на чью-то… доброту.

Он знал, как отвечать на крики людей. На их взгляды, как делал мальчишка у хозяйственного магазина. Даже люди на улице вели себя привычно с таким, как он. Это было просто понять.

Кто-то понял, что он был не таким пугающим, и дал совет про женщин? Он не знал, как это принять. Точно не так, как хотел тот человек.

Букер покачал головой.

«Забудь, — сказал он себе. — Просто вернись в цирк».

— Это мальчишка Люси?