Живописец смерти - Джонатан Сантлоуфер

Мид знал, что на его место уже выстроилась очередь, и полагал, что шеф полиции охотно назначила бы кого-нибудь из черных. Теперь все дело за основанием. Он осмотрелся и перевел дух.

На всякий случай надо быть помягче с Флойдом Брауном… а что касается этого богача, то все-таки есть надежда, что он отдал Богу душу без посторонней помощи. — Послушайте, Мид! — крикнул грузный лысеющий коп, занимающийся осмотром гостиной.

Он медленно подошел к начальнику отдела по расследованию убийств и показал странный предмет — черный капюшон из мягкой кожи, с отверстиями для глаз, носа и рта. Такие обычно используют сексуальные садисты.

— Где вы нашли эту штуковину?

— В ящике комода, на дне.

— Что-нибудь еще?

— Несколько порножурналов. Но мы продолжаем искать. Так что этот парень вполне мог быть садистом-гомиком. Они тут развлекались, а потом дела пошли чуть круче, чем ему хотелось.

Миду понравилась идея, что этот богач мог быть сексуальным извращенцем, и он улыбнулся.

— Макнайт!

Грузный полицейский оглянулся. Мид кивнул на кожаный капюшон в пакете.

— Этот вещдок держите в секрете. Хорошо? Прессе ни слова. Никаких утечек. Понятно?

— Конечно, шеф. — Макнайт пожал плечами.

Мид взял у Макнайта черный маркер и крупными печатными буквами написал на полиэтиленовом пакете имя и фамилию погибшего: «УИЛЬЯМ МЕЙСОН ПРУИТТ».

Кейт не могла вспомнить, плакала ли она, когда умерла мама. Все остальное, что происходило в тот день, оказалось вытравленным в ее памяти концентрированной кислотой. Вот в класс входит сестра Маргарет, вызывает Кейт. Та идет по школьному коридору, стуча металлическими набойками. Коридор пустой, эхо гулко резонирует от серо-зеленых стен. Монахиня хмурится — ведь набойки запрещены, — но тут же смягчается: у девочки такое горе. На улице ждет такси, чтобы отвезти Кейт домой. Дома в дверном проеме стоит отец в темно-сером костюме, лицо пепельное, чуть светлее костюма. И естественно, тетя Патти возится на кухне, где пахнет тушеными кабачками. Скоро в дом Макиннонов нагрянут родственники. Мама умерла несколько часов назад.

Но плакала ли она? Это единственное, чего Кейт не помнила.

— Кейт, ты меня слышишь? — раздалось в трубке. — Я хочу сказать, что девочка была тебе как дочка. Так что, если поплачешь, ничего страшного.

— Да, конечно, тетя Патти, я это знаю, — промолвила Кейт, очнувшись от размышлений.

Она представила сестру отца, как та сидит сейчас на подлокотнике дивана в своей квартире на Форест-Хилл, разговаривает с ней и покачивается, глядя на цветастые обои гостиной. Затем, подняв голову, увидела чертову фотографию, которую пришпилила над письменным столом. Элена с закрашенными глазами. Кейт собиралась показать ее Тейпелл и показала бы, если бы не боялась, что шеф полиции снова отправит ее домой. Нет, с этим идти сейчас нельзя. Необходимо собрать больше информации.

— Кейт, тебе нужен отдых. Знаешь, приезжайте с мужем ко мне в Куинс. Я быстро состряпаю бифштексы с острым соусом чили, который так любит Ричи.

— Большое спасибо, тетя Патти. Мы обязательно приедем, — проговорила Кейт, раскрывая «Таймс» на разделе «Городские новости».

В глаза тут же бросился заголовок: «ИЗВЕСТНЫЙ ФИНАНСИСТ НАЙДЕН МЕРТВЫМ В СВОЕЙ КВАРТИРЕ».

— Тетя Патти, — сказала она, притягивая газету ближе, — извините, но мне нужно идти. Большое спасибо. Я позвоню вам позднее.

Кейт быстро просмотрела заметку о смерти Билла Пруитта. В ней говорилось о его связях с фондом «Дорогу талантам», членстве в различных элитарных клубах — «Йель», «Столетие» — и о том, что он был президентом совета Музея современного искусства. Пруитта обнаружили в его в квартире в ванной. В ванной? У него случился инфаркт?

Кейт немедленно позвонила Ричарду. Возможно, он уже знает. Барабаня пальцами по столу, прислушивалась к гудкам в трубке. Ответила секретарша. Ричард на суде по делу одной фирмы с Уолл-стрит, которое в последнее время занимало очень много времени.

Партнеры судились друг с другом. Алчность выступает против еще большей алчности, как называл этот процесс Ричард.

Кейт возвратилась к статье, прочла еще раз, и тут загудел домофон. Молодой консьерж Райан сообщил, что для нее доставили пакет и сейчас он принесет его наверх. Кейт знала, что парень использует любую возможность, чтобы с ней пообщаться.

Через минуту Райан стоял на пороге, лаская взглядом плечи Кейт. Это вынудило ее туже подтянуть пояс махрового халата.

Конверт был стандартный, из плотной манильской бумаги, без обратного адреса. Просто наклейка с ее фамилией, напечатанной прописными буквами.

Внутри находился коллаж размером примерно с обычную почтовую открытку. Какая-то странная мозаика из обрезков цветной бумаги, наклеенных на картон. Что это? Приглашение на выставку какого-то художника? Кейт перевернула коллаж. Ничего. Если это приглашение, то очень странное. Она потрогала пальцем поверхность, почувствовав неровности.

Господи, так это же сделано вручную! Специально для меня?

Кейт напряглась. Глянула на фотографию с выпускного вечера Элены и выронила коллаж, наблюдая, как он, крутясь, падает на пол.

Неужели эти две вещи связаны? Фотографию он каким-то образом подбросил, а вот это уже прислал по почте.

Кейт взяла лупу, которую использовала для изучения мелких деталей в углах картин фламандских художников, подняла коллаж, внимательно рассмотрела и убедилась, что он составлен из маленьких кусочков фотографии. Десять минут напряженного изучения через лупу, и Кейт была совершенно уверена, что на фотографии изображена Мадонна с иконы. Удалось рассмотреть фрагменты креста, золотого оклада и фигуры Мадонны. Она знала одного человека, который мог бы помочь в этом разобраться, и тут же позвонила ему.

Всю дорогу в такси ее сердце не переставало интенсивно колотиться.

Зачем он присылает мне эти вещи?

С конвертом в руке — Кейт жалела, что перед тем, как его вскрыть, не надела перчатки, — она вошла в элегантный кирпичный особняк на Семьдесят пятой улице неподалеку от Мэдисон-авеню. Читать небольшую бронзовую табличку не было нужды. Кейт знала, что на ней выгравировано: «ГАЛЕРЕЯ ДЕЛАНО-ШАРФШТАЙHА».

Это был оазис спокойной красоты, собрание живописи и скульптуры самого высшего класса. Стены обшиты темными деревянными панелями, на полах изысканные восточные ковры. Галерея Делано-Шарфштайна, в сущности, была небольшим частным музеем, экспонаты которого продавались. Правда, купить их мог только очень богатый человек.

В студенческие годы Кейт взяла за правило периодически заходить сюда. В ее третий, а может быть, четвертый визит рядом с ней неожиданно оказался аккуратный маленький человечек. Прекрасно вылепленное лицо, пронзительные умные глаза и длинный нос, похожий на птичий клюв. Он постоял минуту, молча оглядывая ее, а Кейт притворилась, что внимательно изучает портрет работы художника XVI века.