Самоцветы для Парижа - Алексей Иванович Чечулин

руки дрожали. Безумие Соловьева было скоротечным. Он опомнился и затих, озирая всех счастливым взглядом.

— Вот он, аргумент в пользу Воронкова. Слушайте: «Господину Розерту. Второй вариант...» А дальше, вот чертовщина, не разберу...

— Дайте мне, — протянула руку Даша и, с трудом переводя дыхание, прочла окончание, которого не знала ни одна душа в мире:

— Rassokhi. Pin á deux troncs. Roche blanche.

— Перевод? — потребовали в голос Соловьев и Саня.

— Сейчас, сейчас, — девочка замешкалась, подыскивая нужные слова. — Ну, Рассохи — это понятно... Так... Не соображу, как поточнее передать...

Она долго глядела в потолок, шевелила губами. Наконец объявила:

— Рассохи. Двойная сосна. Белый валун.

— И все?!

— Все...

— Вот так фокус! — Павел Васильевич засуетился, притянул к себе ребят: — Поздравляю!

Ничего не понимающий Митрий, как гончая, напавшая на след, жадно втягивал воздух.

— Да объясните же, что происходит?

Саня все еще держал искалеченный том. На линялой красной ткани переплета не без труда можно было прочесть крупный заголовок: «Вся Россия».

Теперь недоумевал Соловьев.

— Это адресная книга Суворина на 1903 год. Теперь уже редкая вещь, — с легкой завистью сказал Соловьев. — Я бы за нее дорого дал.

— А как она к вам попала? — спросила Митрия Даша.

Тот, польщенный общим вниманием, не заставил себя долго ждать. Эту книгу его дедушка выменял в Свердловске на толкучке, возвращаясь с фронта. Отдал копченую колбасу из последнего офицерского пайка.

— Но имейте в виду, — продолжал Митрий ковать железо, — ему будет неприятно узнать, какой участи вы подвергли «Всю Россию», он ее очень ценит. Я готов привести книгу в порядок, если...

(3) Камнегорск. Август 1988 года

Фортуна подмигнула одним глазком.

Даже Митрий ошалел от находки, хотя палец о палец не ударил, чтобы пролить свет на тайну ротмистра Вологжанина. Но ведь это в его доме столько лет хранилась записка из восемнадцатого года, и Митрий узнал все то, что знали остальные участники этой истории. Он и предложил тотчас же отправиться к деду Макару и...

Но Соловьев быстренько охладил возбужденных ребят: на месте былых Рассох раскинулось водохранилище ГРЭС, так что спешить, получается, некуда.

Митрий провел беспокойную ночь. Чуть свет он поднял Саню с постели, полный желания немедленно приступить к поиску клада.

Заспанный, Саня не сразу понял, чего добивается от него взбудораженный Митрий, и, позевывая, соображал, куда направить его энергию. И нашел ей достойное применение.

— Да, откладывать не стоит. В первую очередь необходимо известить о записке деда Макара. Правильно?

Митрий с готовностью закивал.

— Правильно! Давай ее, я мигом смотаюсь на озеро...

— А Димыч? — возразил Саня.

— Какой Димыч?

Действительно, какой? Пришлось Сане заочно познакомить Митрия со своим другом, которому пришла в голову мысль посоветоваться с Павлом Васильевичем.

— Теперь ты понимаешь, если бы не он, мы бы на тебя не вышли и записка ротмистра пролежала бы в книге еще тысячу лет.

— Ты хочешь сказать, что записку надо сначала показать ему? — обиделся Митрий.

— Ну да, это же лучше всякого лекарства. А вдруг его сегодня и выпишут? Давай навестим его, а потом уж на озеро.

Энтузиазм в Митрии угасал, это было видно по его вялому лицу, отсутствующему взгляду. И Саня подстегнул самолюбие одноклассника.

— Хорошо, давай сделаем так. Ты идешь к Макару Андреевичу прямо сейчас, увидишь, как он обрадуется сообщению. Подумай, ты будешь первым, кто принесет долгожданную весть. Он этого дня семьдесят лет ждал. Ну?

Он попал в точку. Митрий страсть как любил быть первым.

ОДИНОЧНЫЙ ВЫСТРЕЛ

(1) Макарово озеро. Август 1988 года

Остались позади Никитское кладбище, кирпичный завод. По левую руку высились отвалы, опоясывающие Нечаевский лог. Саня, чтобы сократить дорогу, жался ближе к Большому Створу.

Еще издалека услышал он хлюпающие звуки.

На озере были чужие: двое в дедовой лодке ботали длинными жердями, пугая рыбу, а озеро перегорожено сетью.

«Да это же те, налетчики!» — сообразил Саня.

Ни деда Макара, ни Митрия на берегу не было. Зато у костра лежал Дылда. Уже знакомое чувство опасности заставило Саню остановиться. Но Дылда не выказал воинственности, изобразил на мятой физиономии подобие улыбки и широким жестом пригласил к костру:

— Садись, пионерчик, гостем будешь.

Нашелся хозяин! А где же дед Макар? Саня осмотрелся. Дылда проследил за его взглядом и небрежно сказал:

— Отдыхают.

И точно не соглашаясь с этим объяснением, из сторожки донесся голос старика:

— Александр, беги! Не верь этим бандитам!

Дверь в сторожку была подперта огромным колом. Дылда с ленцой шевельнулся.

— Паникует ветеран. Что стар, что млад — одинаково ума нет. Мы по-хорошему, а они хай подняли, пришлось изолировать от общества. Ты, надеюсь, туда не хочешь?

Не слушая его излияний, Санька бросился к избушке, но Дылда неожиданно ловко выдвинул на пути тяжелую ногу.

— Чо он там ерепенится? — закричали с лодки. — Не нравится, дай ему как следует.

Заломив Сане руки за спину, Дылда повалил его наземь и стал поучать.

— Жить надо спокойно, не спеша, нервные клетки не восстанавливаются. А ты человек нервный, это я еще в прошлый раз заметил. Лечиться надо в дурдоме. Я тебе, как другу: посиди, побеседуем, а ты...

Саня задыхался от гнева и бессилия.

А Митрий кричал из амбразуры окошка:

— Санька! Не связывайся с ними!

«Советчик отыскался!» — мысленно огрызнулся Саня. Если бы Димыча еще на день не задержали в больнице, они бы им показали.

Вспомнив о Димыче, Саня собрал все силы.

А Дылда продолжал поучать:

— Дурашка, ты думаешь, сейчас явится дяденька мент и выручит вашу компанию. А фигу не видел? Возьму вот и ножичком по шейке чирикну — и салют мальчишу. Потом в избенку закрою и полбака бензина не пожалею. Никакая экспертиза не определит, почему сгорели. А все потому, что ты гордец и эгоист, без нас хочешь клад откопать. Жадность, она фраера губит, запомни. Но если записочку отдашь, отпущу, так и быть.

Такой яростной прыти от поверженного мальчишки Дылда явно не ожидал. Проутюжив костер, он отлетел в сторону и зашелся дурным голосом.

Победоносному Сане уже мнилось, что Дылда трусливо покинул поле боя, но он выдавал желаемое за действительное. Противник вскочил и с остервенением пустил в ход свои лапы.

Подбежали еще двое...

(2) Макарово