Самая великолепная ночь - Мейси Ейтс

Только так – и никак иначе.

Оливия присела на край кровати, пристально глядя на него.

– Откинься, – сказал Тарек.

По выражению ее лица было видно, как много всего она хочет спросить. Но Оливия повиновалась. Она глубоко дышала, ее грудь вздымалась и опускалась снова. Любой художник, увидев такую картину, схватился бы за кисть.

– Положи руки за голову.

Оливия покорилась. Дрожь сотрясала тело Тарека. Ей неизвестен его маленький секрет.

И если все пройдет хорошо, она и не узнает.

Тарек приблизился к кровати – к тому самому месту, откуда открывался наилучший вид. Оливия лежала, поставив на кровать согнутые в коленях ноги. Тарек сделал шаг вперед. Затем еще один. С каждым шагом напряжение в груди становилось все сильней, дышать было уже невозможно. Подойдя к кровати вплотную, он пригнулся и уперся рукой в матрас. Вторую руку он протянул к ее лицу, провел пальцами по подбородку, затем по ключице. Потом по линии ее нижней губы. Оливия лежала с закрытыми глазами. Он слышал ее спокойное, размеренное дыхание.

Значит, его прикосновение не было неприятным. Значит, его руки не так омерзительно грубы, как он думал.

Кончиками пальцев Тарек провел по ее шее, затем ниже – по ложбинке между этих идеальных грудей. Он видел, как затвердели ее бледно-розовые соски. Искушение дотронуться до них было невыносимым. И мгновение спустя Тарек реализовал свою первую фантазию.

На ощупь грудь Оливии оказалась даже нежнее, чем он себе представлял. Нежнее, чем вообще что-либо в этом мире.

Он продолжил изучать ее тело, проведя рукой вниз и остановившись на коротких волосах ее лобка.

Тарека трясло. Хорошо, что этого не видит Оливия. Страсть достигла апогея. Так вот чего он был лишен долгие пятнадцать лет!

Оказывается, он не камень. Он – живой человек. Мужчина, страстно желающий женщину. Как долго он прятал в себе это желание. «Это нужно для выживания, – убеждал себя Тарек в пустыне. – По-другому не выполнить миссию».

Но теперь, видя перед собой обнаженную Оливию, он понимал, что лишался части себя самого. Части, которая вернулась только теперь.

Он почти боялся касаться Оливии. Боялся, что их желания не совпадут. Что ей нужно от него не то, чего хочет он. И что по своей неопытности он ее не удовлетворит.

Да, у него нет опыта, но есть желание. А значит, он приложит все силы. Все, что знает и о чем слышал. Все, что скопилось за долгие годы.

Тарек провел пальцем ниже. Оливия издала стон, когда он прикоснулся к ее влажной плоти. Она раздвинула колени, делая свое лоно доступнее. Лицо Тарека залилось румянцем, воздух вырывался из легких рваными выдохами. Он боролся за самообладание и игнорировал тягучую боль в паху.

Он нежно водил пальцем вверх-вниз – закрыв глаза, вспоминая страницы изученной книги. Он делал в точности так, как там было написано. Он трогал Оливию там, где советовал автор. И да, он видел ее реакцию. Она протяжно стонала. Ее живот вздрагивал при каждом дыхании.

– Пожалуйста, – прошептала Оливия. – Пожалуйста, Тарек.

Он не знал, о чем она просит. Ответа не давали ни книга, ни логика.

Оливия протянула руку, положила ладонь на кисть Тарека и крепче прижала ко входу в себя. Тарек поднял глаза и встретился с ней взглядом. Ее глаза горели, на щеках полыхал румянец. Она сжала колени и, повинуясь желанию Оливии, Тарек ввел палец внутрь ее.

Стон, сорвавшийся с губ Оливии, был столь резким и протяжным, что Тарек испугался, не сделал ли он ей больно. Он мгновенно убрал руку.

– Нет! – воскликнула Оливия. – Только не останавливайся.

Взяв руку Тарека в свою, она вновь прислонила ее к своей влажной плоти. Тарек провел по ней большим пальцем и ввел его внутрь.

Оливия сбивчиво выдохнула. На этот раз с розовых губ сорвалось его имя. Словно горящая стрела пронзила грудь Тарека, и тепло, как кровь, разлилось по его телу. Эрекция была настолько сильной, что граничила с физической болью. Но сильнее было наслаждение, которое он испытывал впервые в жизни.

Оливия двигала бедрами в такт его движениям. Тарек не останавливался, потому что не хотел и потому что так просила Оливия. Он просто смотрел на нее, изучал во всех деталях ее тело. Потому что сейчас она учила его – каждым вдохом, каждым стоном, каждым движением бедер.

Он продолжал ублажать ее пальцем, как вдруг тело Оливии задрожало. Мышцы внутри ее лона сокращались и пульсировали вокруг его большого пальца. Тело ее уже не просто дрожало, а сотрясалось.

Тарек знал, что это такое. Он читал об этом. Его руки – те самые, которые испытали и принесли столько боли – только что довели Оливию до оргазма. За что ему этот дар небес? Он его не заслужил.

Оливия открыла глаза – еле-еле, как после сладкого сна.

– Ты меня даже не поцеловал, – тихо сказала она.

Тарек поднялся, оперся локтями на кровать по обе стороны от Оливии и прижался губами к ее губам. Он сделал это медленно, словно с опаской. И дальше позволил ей руководить.

Оливия обхватила его щеки горячими ладонями. Она притянула его к себе и слегка подвинулась, чтобы целиком оказаться под его телом.

Она приподняла голову – на ее пухлых губах была полуулыбка. Затем просунула руки вниз, нащупав его стальную эрекцию.

– Теперь моя очередь.

Умелыми пальцами Оливия расстегнула ремень, затем молнию на его брюках. Когда она обхватила его твердый член через ткань трусов, Тарек ощутил такой жар во всем теле, словно десяток кнутов хлестнули его одновременно. Он привык считать сексуальный аппетит слабостью. Главной уязвимой точкой всех мужчин. Но здесь, в этой спальне, думать так было невозможно.

Тарек смотрел во влажные голубые глаза Оливии. Ее взгляд возбуждал и провоцировал. Оливия нежно сдавила его член, и на этот раз Тарек издал невольный стон.

В конце концов, он мужчина. Лишь каменное изваяние не застонет от такого.

Оливия присела на колени и наклонилась, продолжая сжимать его плоть.

У Тарека пересохло во рту. Он хотел, но не мог глотать, в груди болело. «Быть камнем, – думал он, – куда проще, чем быть мужчиной. Но камень не возбудится от ласк Оливии». А значит, он больше не хочет быть неприступной скалой.

Не двигаясь, Тарек следил за действиями Оливии. Она развязала и сняла с его шеи галстук, отбросила его в сторону. Вслед за галстуком полетела рубашка. Медленно, но уверенно она стянула с Тарека брюки и носки.

А затем и последний предмет одежды.

Когда он предстал перед ней полностью обнаженным, Оливия снова прижала ладони к его груди. Он ощущал ее горячее дыхание. Тарек не знал, чего обычно ждут женщины от голого мужчины. Своего тела он никогда не стеснялся. Поэтому теперь лежал перед Оливией, ни капли не волнуясь. Он скорее оценивал ситуацию.