Странник во времени - Сергей Садов

- Чем обязан таким вторжением, господа? Его поняли, хотя с трудом. Этому Миша удивился: неужели его английский настолько плох? Хотя один знакомый отца - англичанин, очень хвалил его произношение. Неожиданно с нефа кто-то закричал:

- Ну, что встали, идиоты? Солдаты растерянно переглянулись. Миша однажды встретился с человеком, который выучил несколько древних языков, чтобы читать любимых им авторов в подлиннике. И тот объяснил ему отличия от современного звучания, поэтому Миша понял вопрос прекрасно, впервые у него появилась догадка по поводу происходящего. Эта мысль была настолько невероятна, что он ее отбросил. Думать по поводу происходящего было некогда. Необходимо что-то срочно предпринять. И, пока солдаты решали, что им делать, Касатонов, бессознательно копируя произношение, прокричал стоявшему на нефе человеку:

- Капитан, вы мне позволите подняться к вам?

- Кто осмеливается так со мной разговаривать? Грубость Миша не переваривал, тем более она не была ничем спровоцирована.

- А кто осмеливается задавать мне такой вопрос? - разговаривать так с взрослыми не полагалось, но уж очень хотелось ответить хорошенько этому грубияну. Наверху некоторое время молчали, что очень удивило юного капитана. Он ожидал много "молний" на свою голову в частности и на всю современную молодежь в целом. Наконец сверху более спокойно ответили:

- Я сэр Генри Чарльз Ллойд барон Веримора, командующий английским флотом в этой части Франции. А с кем говорю я? Миша задохнулся от изумления. Он, конечно, знал, что в Великобритании сохранились титулы, но так же знал, что ни один английский аристократ не позволит себе такой грубости в разговоре. Либо назвавшийся бароном был самозванец, либо... либо происходит что-то непонятное.

- Так мне можно подняться к вам?

- Миша решил потянуть время.

- Кричать с корабля на корабль не очень удобно.

- Поднимайтесь, - разрешил голос и, уже обращаясь к солдатам, прокричал:

- Вы, болваны, проводите гостя на борт! Не все, кретины, пусть двое останутся. Ты и ты - посмотрите, нет ли еще кого на борту. Те, на кого пал выбор явно не испытывали энтузиазма от приказа, но безропотно подчинились. Миша поправил свою парадную форму. "Эх, жалко курсантам кортика не полагается". Оглядев себя, он двинулся к веревочному трапу, скинутого с нефа, и быстро поднялся на борт. Внимательно огляделся вокруг. Ему доводилось бывать на построенных по образцу старинных кораблей парусниках, но там, даже если их делали полностью по старым технологиям, ему всегда казалось, будто он находится на съемочной площадке, настолько все выглядело ненатуральным. Здесь же все казалось настоящим. Одетые в доспехи солдаты с мечами, голые по пояс и босые матросы не играли роли, создавалось впечатление, что они действительно живут реальной жизнью и другой они не знают. Каждый из них занимался своим делом и не обращал на гостя никакого внимания. Некоторые солдаты точили мечи. "Никогда и никто не точит бутафорских мечей. Это совершенно ни к чему. Значит ли это, что мечи вовсе не бутафорские?" Матросы отдыхали на палубе, такой грязной, что Миша, привыкшей к чистоте, сморщился от отвращения. Корабль выглядел так, будто его не мыли со дня постройки. Совершенно непонятно как люди могут находиться в такой грязи. Солдаты, поднявшиеся вместе с ним, надевали кольчуги, снятые, очевидно, перед прыжком на "Диану". "Что очень разумно с их стороны", - признал Миша. Кольчуги, как и мечи, выглядели как настоящие и, судя по всему, весили тоже как настоящие. Что бы развеять свои сомнения Миша подошел к одному из солдат точившему меч и осторожно проверил остроту лезвия. Из пореза на пальце показалась кровь, лезвие оказалось очень острым. Солдат, сообразивший чего хочет странный юноша, не мешал ему. Когда же показалась кровь с улыбкой, титулуя на всякий случай собеседника, заметил:

- Прекрасная заточка, милорд. На прошлой неделе я им человека почти пополам развалил. Миша с испугом посмотрел на солдата. Нет, тот и не думал шутить, все было сказано на полном серьезе. Мальчик в ответ только растерянно кивнул. Солдат принял кивок за одобрение и заулыбался сильнее.

- Теперь вам удобно говорить? - ехидно осведомился знакомый голос, неожиданно раздавшийся за спиной. Миша совсем забыл о бароне, настолько его потрясло увиденное и услышанное на борту. Теперь приходилось срочно переключаться на нового собеседника.

- Здесь слишком много народу. Может уйдем с палубы? - не зная, что ответить, Миша решил максимально потянуть время и разобраться в происходящем до того, как он вынужден будет прямо отвечать на вопросы. Интуитивно мальчик сообразил, что сейчас от его ответов зависит очень многое, возможно даже жизни его и Наташи. Миша доверял своей интуиции и сейчас решил действовать с максимальной осторожностью.

- Моя каюта вас устроит? - барон был явно заинтересован.

- Устроит, - ответил Миша, разглядывая собеседника. Барону можно было дать лет тридцать восемь - сорок. Одет он был в кольчугу с железными пластинами. Нарядная одежда выдавала в нем богатого человека и, как Миша помнил, соответствовала по фасону средневековью. На поясе висел широкий меч в позолоченных ножнах. Шлем с забралом он держал в руках.

- Скажите, какой сейчас год?

- Все увиденное имело только одно логическое объяснение. Оно было совершенно невероятным, но объясняло все факты и отвечало на все вопросы. Задавая вопрос, Миша страшился ответа и одновременно ждал его с нетерпение. Желал, наконец, во всем разобраться и боялся подтверждения своей смутной догадки.

- Вы спрашиваете, какой сейчас год? - удивился барон.

- Именно это я и спрашиваю.

- Сейчас 1347 год от Рождества Христова. Миша почувствовал, как подгибаются его колени. Чтобы не упасть он прислонился к косяку. Противная слабость окутала все его тело и мысли. Одно дело подозревать правду и совсем другое услышать подтверждение своих догадок. Почему-то он ни на секунду не усомнился в правдивости барона и был уверен, что он говорит правду. Усилием воли ему удалось взять себя в руки. Ответ объяснял все необычное, что произошло с путешественниками за последние несколько часов. "Если все это правда, - лихорадочно размышлял Миша, - то значит мы попали к началу Столетней войны, точнее война уже идет двадцать три года. Да, веселенькое время. Необходимо быть очень осторожным, меня вполне могут принять за шпиона, а с ними разговор всегда был коротким. Вот ведь влипли". За размышлениями мальчик даже не заметил, как очутился внутри каюты. По сравнению со всем остальным кораблем она была очень чистой. Из мебели в ней была кровать стол с двумя стульями и огромный сундук в углу.

- Может, теперь вы объясните к чему такая таинственность? И представьтесь, я не привык разговаривать не зная имени собеседника, тем более, что мое вы уже знаете. "Хороший вопрос. Интересно, что со мной сделает этот сэр Генри, если ответ его не удовлетворит? В любом случае надо что-то говорить. Перефразируя известную фразу: молчание смерти подобно. Я же хорошо знаю историю и недавно читал про Столетнюю войну". Какая-то мысль мелькнула в связи с этим чтением, но задумываться над ней было некогда, и Миша пока отложил ее. "Это может помочь мне. Теперь необходимо представиться". Зная о нравах царящих в Европе XIV века, мальчик не сомневался, захоти того барон он немедленно отправиться кормить рыб. "Значит надо представиться таким человеком, которого нельзя просто так убить. Кто в это время пользовался авторитетом? Аристократия. Следовательно, необходимо назваться дворянином, с любым другим барон даже разговаривать не будет". Признав путешествие в прошлое свершившимся фактом, Миша, как ни странно, успокоился. Он представил себе, что все это игра и, подойдя с такой стороны, стал сочинять наиболее правдоподобную историю. Это помогло окончательно взять себя в руки. "Сейчас самое главное навешать барону побольше лапши на уши и, пока он будет разбираться, убежать. Называясь дворянином я и не совру, мои предки имели дворянство, но здесь необходимо быть кем-то больше, чем простым дворянином. Кем? Совершенно определенно иностранцем и иностранцем из какой-нибудь дальней страны. Тогда меньше вероятность быть пойманным на лжи. Поэтому Священная Римская империя не подходит, она имеет слишком тесные связи как с Английским, так и с Французским двором. Но почему бы не сказать правду? Не всю, конечно, но, как известно, правда - лучшая политика". Пауза затягивалась, необходимо было говорить. Миша, набравшись смелости и наглости, начал врать: