Крылья Урагана - Крис Банч

Но были среди них и другие — шакалы, грабящие мертвых и нередко избавляющие себя от возражений молниеносным взмахом кинжала.

Хэл услышал звон спущенной тетивы и увидел, как один такой грабитель, вскрикнув, схватился за бок и рухнул наземь. Он обернулся и увидел Джарта Ординея, кладущего на лук вторую стрелу.

— Нет, — приказал он. — Они могут понадобиться нам позже.

Ординей поколебался, потом все же кивнул и вставил стрелу обратно в колчан.

Приблизившись к кряжу, который, по их предположениям, все еще находился в руках рочийцев, люди Хэла невольно рассредоточились, чтобы стать менее доступной целью.

«Каниста пошел слишком уж в лоб, — думал Кэйлис. — Будь этот полк моим, я увел бы его подальше от флангов. И как только мы ушли бы из зоны видимости, я напал бы на рочийцев с тыла. А уж потом выяснил, что у них на уме, или у обозников, или у прочих тыловиков. Вряд ли обитатели тыла убьют тебя так же легко, как какой-нибудь пехотинец или, еще хуже, солдат тяжелой кавалерии».

Все доспехи легкой кавалерии ограничивались нагрудниками, кольчугами до середины бедра да открытыми шлемами. Вооружены кавалеристы были обычно луками, мечами и кинжалами, хотя, идя в бой, как сегодня, они брали легкую кавалерийскую пику, почти ничем не отличающуюся от пехотного метательного копья. Легкая кавалерия полагалась на быстрые ноги своих скакунов, маневренность и собственную хитрость.

Их бичом была тяжелая кавалерия — всадники в панцирных доспехах, на три четверти закрывающих тело, с полу щитами, верхом на мощных битюгах, которые могли легко тащить повозку с пивными бочками. Их вооружение состояло из меча, кинжала и пики, а зачастую еще и тяжелой палицы или молота. В бой они скакали плотным строем, и если легкая кавалерия сходилась в битве с тяжелой и не имела возможности отступить, то судьба ее практически всегда бывала предрешена.

Эти громыхающие чудища обычно пользовались общим уважением, их полки были овеяны боевой славой, а во всадниках ходили самые знатные люди любого королевства.

Хэл очень надеялся, что сегодняшний день не омрачится появлением этих всадников — ни рочийских, ни их собственных, ибо это было бы настоящей катастрофой.

Он хотел лишь выполнить приказ, пробраться в стан врага, выбраться оттуда и вернуться обратно. Завтра, когда армии снова придут в движение, они смогут возобновить привычные патрулирование и набеги.

Прежде чем послышался первый предупреждающий крик, он ощутил, как содрогнулась земля.

Из леса, окаймлявшего рочийские рубежи, тесным строем хлынула рочийская тяжелая конница. Хэл так и не смог понять, сколько там было полков — два или три. Нельзя сказать, чтобы это что-то меняло. Даже одного полка вполне хватило бы для того, чтобы склонить чашу весов в пользу рочиицев.

Лорд Каниста приказал одному из своих адъютантов скакать за обещанной подмогой — сэйджинской тяжелой кавалерией. Молоденький офицер козырнул, развернул лошадь и во весь опор помчался обратно.

Он проскакал едва ли с четверть мили, когда из-за куста поднялся стрелок с арбалетом, одним метким выстрелом выбивший его из седла.

Рядом со стрелком вдруг выросла шеренга лучников и бросилась отряду Хэла наперерез, захлопывая капкан.

Каниста закричал, приказывая своему полку уходить от атаки и скакать на пригорок, где спешиться и сражаться пешим строем, пока не пришло подкрепление.

Это им так и не удалось.

Половина рочиицев устремилась на отряд Хэла. Он велел своим людям подниматься в атаку, прорвать строй улан и пытаться пробиться к пригорку.

Они повиновались, но кавалерия держала строй, и легковооруженные всадники Хэла не могли пробиться сквозь вражеские ряды. Один рыцарь опасно теснил Хэла, и Кэйлис нырнул под его копье, вонзив ему в горло, прямо под латный воротник, свой меч. Еще один всадник попытался сбить его, но промазал, и Хэл рубанул его мечом — тоже мимо.

Он оказался за первой волной и увидел второй строй всадников, с грохотом несущихся на него.

Он резко дернул на себя поводья, и скакун, заржав, взвился на дыбы. Хэл соскользнул с конской спины в тот самый миг, когда животное повалилось на спину, содрогаясь в конвульсиях, с торчащими в шее и между ребер болтами — арбалетными стрелами.

На него надвигался рочийский лучник, сжимая в руке обоюдоострый кинжал. Хэл отразил удар и нанес ответный, ощутив, как мимо лица просвистела еще одна стрела.

Теперь прямо на него шел спешившийся кавалерист, занеся над головой двуручный меч. Хэл бросился на колени и вогнал свой легкий меч снизу вверх под кирасу противника, прямо ему в живот.

Что-то тяжелое обрушилось ему на затылок, и он рухнул плашмя. С безумной скоростью завертевшийся вокруг него мир померк.

Он не знал, сколько пробыл без сознания, несколько минут или несколько секунд, но когда пришел в себя, то обнаружил, что бредет, шатаясь, к пригорку с окровавленным мечом в руках. Кто-то попытался проткнуть его копьем, Хэл мечом перерубил древко, потом убил нападавшего.

Перед ним лежали три мертвеца. Все трое из его отряда.

Над ним навис какой-то человек в рочийской форме. Хэл убил и его, упрямо продолжая свое продвижение.

Дорогу ему преградил ров, и он спустился на его дно, тут же ничком бросившись на землю и слыша над головой свист стрел.

В ров, тяжело дыша, спрыгнул человек, замахнулся на Хэла мечом, но, увидев, что на нем одинаковая с ним форма, выбрался наружу. Тут копье пронзило ему плечо. Он завертелся на месте, и еще одно копье вошло ему в шею сзади.

Рочийский солдат, не заметив Хэла, бросился вперед, и меч Хэла вонзился ему в подмышку.

Потом была нескончаемая кровь и нескончаемые крики, громкие, потом тише и тише, и Хэл, лежа в пыли, смотрел, как рочийская тяжелая кавалерия проезжает мимо него, возвращаясь к своим рубежам. Перед ними, подталкивая немногочисленных пленников, рысили лучники, замкнувшие ловушку.

Потом не стало слышно ничего, кроме стонов умирающих.

Хэл с трудом поднялся на ноги, ожидая, что сейчас его убьют. Но на поле не было никого, кроме мертвых, умирающих и тяжелораненых.

Никаких следов обещанной сэйджинской тяжелой кавалерии видно не было.

Хэл принялся считать раны. Удар в спину, не слишком болезненный, но причинивший достаточно кровавую рану, чтобы его сочли мертвым и оставили лежать в канаве. Обломок тонкой стрелы из лука, пробивший ляжку; обломок он тут же вытащил, слегка продвинув вперед, чтобы отломить наконечник. Боль была такая, что он чуть было не потерял сознание, но все же довел дело до конца и перевязал рану обрывком кителя. Все его тело покрывали синяки и ссадины, но кости, судя по всему, уцелели.

Ему следовало двигаться в сторону своих укреплений как можно быстрее, пока не появились стервятники и мародеры, но он остановился, увидев на дне рва погибшего, одного из тех, кто подчинился его приказу.