Товарищ император - Александр Авраменко

Петра Николаевича Дурново срочно выдернули из клуба посыльным. Его Светлейшее Императорское Величество возжелало видеть НЕМЕДЛЯ одного из влиятельнейших российских политиков. Интересно, по какому поводу? Не связано ли это с теми страшными новостями, дошедшими намедни из Европы? Когда неизвестные аэропланы вдребезги разнесли британский Флот Открытого Моря, из всего состава которого немецкие рыбаки спасли около десятка человек? С тем огнём, что снизошёл с небес и уничтожил эти рассадники зла и смрада, угнетающие человеческий дух, но вместе с тем гордо именующими себя демократиями?

Против обыкновения что Государь, что Государыня были с П.Н. вельми обходительны и любезны. Правда, раз Его Величество, волнуясь, случайно задел рукой стакан с чаем, опрокинув последний на белоснежную скатерть стола, накрытого в зимнем саду. Но только это выдало его крайнюю встревоженность и игру страстей. В целом, лицо Государя было величественным и спокойным. Предчувствия Дурново не обманули – Государь велел ему ЛИЧНО отправиться на Север, в Кольский Край, и попытаться заключить союз с неизвестными чужаками, объявившимися неизвестно откуда. По некоторым сведениям именно они организовали Апокалипсис…

Вернувшись домой, Пётр Николаевич повелел прислуге подать себе чаю, затем закрылся в кабинете и разложил перед собой чистые листы бумаги и географический атлас Издательства братьев Меньшовых одна тыща девятьсот десятого года. Итак, что мы имеем о Кольской Земле? Географически – Север Империи. Но есть незамерзающие порты и заливы. Богат рыбой, многочисленные стада оленей. Живут – поморы и лопари. Говорят, что большой интерес проявляли к тем землям вездесущие британские агенты. Впрочем, где только ушлых бриттов не видели… Но – ладно. Посетовав на скудность сведений, Пётр Николаевич подвинул к себе чистый лист белоснежной веленевой бумаги и аккуратно обмакнул «пушкинское» стальное перо, украшенное силуэтом поэта, в малахитовую чернильницу. Задумавшись на мгновение, вывел первую фамилию делегации, которую должен был сформировать: Мамонтов, Савва Иванович. Затем появилась другая – фон Дервиз… К полуночи список был готов. Дурново позвонил в колокольчик. Бесшумно открылась дверь и просунулась голова личного секретаря:

– Чего изволите, Пётр Николаевич?

– Вот что, голубчик… Позвони, будь любезен, в Штаб Петербургского гарнизона, пусть пришлют курьера ко мне. Скажи – письмо Государю, немедленно. В собственные руки. По ЕГО приказанию. Понял?

– Да, Ваше Сиятельство!

И исчез. На лице сидящего в кабинете появилась усмешка – председатель самой большой Думской Фракции мог себе позволить ТАКОЕ… * * *

Три огромных сверкающих стальных птицы, каждая размером с новейший эсминец русского флота «Новик» неслись почти у самой поверхности воды, вздымая тучи водяного тумана. Скорость их была неимоверная. Петр Николаевич Дурново, даже потер глаза, думая, что это наваждение. Двести? Да тут все триста или даже четыреста верст в час! Впрочем, тут пускай военные разбираются – он скосил глаза на стоявшего рядом с ним генерала Бонч-Бруевича, знаменитого географа и адмирала Эссена, входивших в состав посольства, его же задача другая – заключить дипломатический договор. На выгодных для Российской Империи условиях. Выгодных в его, Петра Николаевича, понимании, а не в понимании англо– и французофилов. Впрочем, и те, и те сейчас не в почете, ибо потеряли своих заграничных покровителей. Как в лице физических лиц, так и в лице юридических лиц – Западная Европа лежала в руинах. Уцелела одна треть Германии, Австро-Венгрия, Болгария, Сербия, Италия…

Крейсер «Рюрик-II», дымя трубами, медленно втягивался в ЗАБИТУЮ многочисленными кораблями длинную бухту. Эссен едва не обронил фуражку, завидев огромное чёрное веретено, вдруг высунувшееся из воды, рассыпая множество искрящихся на июньском незаходящем солнце брызг. Он невольно ухватил сухопутного коллегу, Михаила Дмитриевича, за рукав кителя:

– Господин генерал! Это, без сомнения, подводная лодка! Но каков размер! Боже!

Впрочем, Бонч-Бруевич так же замер столбом, увидев, как огромное, невообразимое чудовище открывает в торчащей наростом надстройке дверь и оттуда бегом, в белой парадной форме бегут нижние чины, выстраивающиеся на чёрной матовой палубе в парадный строй. Затрепетал бело-синий флаг на высунувшейся из надстройки мачте.

– Видите, что там?

– Не могу рассмотреть, голубчик Михаил Дмитриевич!

С досадой произнёс адмирал, убирая от глаз бинокль. Внезапно их слова заглушил невообразимой силы гром, раздавшийся с небес. Все вскинули глаза к небу – со скоростью, превосходящей курьерский поезд в небе промчались… это явно не аэропланы. Это – что-то другое. Но что?!

… И вновь продолжается бой, И сердцу тревожно в груди, И Ленин – такой молодой, И юный Октябрь впереди!…

Петр Николаевич вслушивался в странные слова странной песни на РУССКОМ ЯЗЫКЕ, которая раздавалась с сопровождающего их корабля «встречающей стороны» и пытался понять, что ждет его в Мурмане, кто эти люди, откуда они появились, и каковы перспективы установления выгодных для России дипломатических отношений. Больше всего его беспокоили в данной песни строчки «вихри яростных атак», «Ленин», «встанут новые бойцы» – это очень настораживало! У России нет сил и средств, чтобы защитить свои интересы и территории на Крайнем Севере. «Чужаки» по слухам уже захватили северную часть Норвегии и какие-то районы Швеции. При всем при этом, они разговаривали на РУССКОМ ЯЗЫКЕ.

Когда грянул гимн «встречающей стороны» Петр Петрович понял, что особенно много он не наторгует, и что с ТАКИМИ соседями лучше не ссориться….

Весь обком, горком и все органы ВЛКСМ стояли раком. Да еще и на ушах. Причина простая – послы едут, а где взять партитуру «Боже царя храни»? Выручило всех неожиданно музыкальное училище. Его преподаватель Исаак Штурцман, прослушав исполнение в художественном фильме «Новые приключения Неуловимых» данного произведения белыми офицерами, на слух воссоздал ноты, да ещё произвёл полную разбивку по партиям. И теперь над строем застывших в парадном строю моряков, сияющих белоснежными ремнями, перчатками и чехлами бескозырок неслось залихватское:

– Боже, царя храни…

С отчётливыми джазовыми и рок-вариациями инструментов и чёткой диско-дробью барабанов с модным рисунком а-ля «Бони-М»…

Генсек, по-другому его уже никто не величал, досадливо сморщился, увидев постные физиономии делегации Империи, вытянувшиеся при узнавании царского гимна:

– Твою мать… Какой д…б испохабил музыку?! Вы что – не видите, гости в полном ступоре! Немедля – прекратить! Пускай что-нибудь другое, самодержавное сыграют!

Несколько мгновений, и теперь над Заливом грянула другая мелодия, впрочем, близкая и тем, и другим – «Прощание Славянки». Птицын улыбнулся – ну, вот вроде бы то, что требуется. Он первый шагнул навстречу невысокому мужчине в чёрном сюртуке и белоснежной манишке, с седыми усами «сталинского» типа, протянул руку: