Две столицы - Андрей Готлибович Шопперт

Франко ещё не родился), те, кто поддерживает нас, они в самый ответственный момент могут поднять народ против поработителей иноверцев – персов. Ну или хотя бы разведчиками работать. Имея данные о противнике, воевать проще. Так что, мой вам совет, Виктор Павлович, пните там народ в Вашей Коллегии Иностранных дел. Пусть облизывают патриархов. И сами встретьтесь, заверьте их, что, если что, то Россия всегда придёт на помощь. Тут единоверцы и друзья, там поработители и враги, которые притесняют их веру.

граф Шереметев

Событие двадцать первое

По-настоящему храбрым людям незачем драться на дуэли, но это постоянно делают многие трусы, чтобы уверить себя в собственной храбрости.

Эрнест Хемингуэй

Договорить им не дали. Граф Кочубей только хотел высказать этому выскочке и солдафону, что не с его скудным умишком лезть в политику, как дверь открылась. На пороге нарисовалась курносая голова, а потом и всё остальное тело цесаревича Константина Павловича. Голова эта оглядела притихших царедворцев и остановила на Кочубее свой взгляд васильковый.

– Виктор Павлович, если вы не против, то я заберу вашего собеседника. Политика – это важно, но здоровье нашей сестры и, как выяснилось, и всех нас, да и вас в том числе, важнее. Если чахотка заразна, то все мы теперь, как я понимаю, заражены. Хотелось бы пожить ещё. Чего и вам советую. Пойдёмте Пётр Хрис…, пойдём, Пётр, у нас возникли вопросы требующие незамедлительного ответа, – цесаревич открыл дверь пошире, пропустил туда этого выскочку бородатого и закрыл её, чуть не прищемив носы сунувшихся за Витгенштейном царедворцам.

Граф Кочубей, не стал дожидаться, чем всё закончится. Этот немец так выбесил его, что он решил начать действовать немедленно. План был выработан давно. Нет, начать надо с другого. У него не вышло по совету тестя доказать связь графа с вдовствующей императрицей. Ни фрейлины, ни слуги в Зимнем дворце и в Гатчине, которых нанятый им человек подкупил, не готовы были поклясться, что что-то было между графом Витгенштейном и Марией Фёдоровной. Да, граф оставался с императрицей наедине, но ни растрёпанной одежды, ни, тем более, подозрительных звуков слышно не было, а на ночь, огромный немец, ни в Зимнем, ни в Гатчинском дворце, не оставался.

Удалось только нарыть, что дом графа частенько посещает баронесса Бенкендорф, точнее теперь графиня Ливен. Вот у неё точно был роман с графом Витгенштейном. Отчаявшись найти компромат на Петра Христиановича, граф Кочубей решил стравить Христофора Андреевича Ливена с Витгенштейном, но, открыв Ливену связь жены с этим солдафоном и выскочкой, Виктор Павлович добился обратного. Начальник военно-походной канцелярии Его Величества граф Ливен поиграл желваками и попросил Кочубея не лезть не в свое дело и, вообще, пореже ему на глаза попадаться, а когда Виктор Павлович уходил, то расслышал явственно «сморчок», но не обернулся. Испугался, что генерал вызовет его на дуэль.

Пришлось придумывать им с тестем новый план. Простой. В Петербурге это не очень распространено, но в Европах, по которым оба путешествовали преизрядно, бретёров полно. Не угоден тебе какой господин, так найми профессионального дуэлянта. Заколют твоего недруга в поединке. А не заколет этот, и такое бывает, так за деньги мгновенно сыщется второй. А ты, вроде, как и ни при чём. Труп же врага от того, что это не ты его трупом сделал, хуже не станет. Это всё равно – труп врага.

Бретёр нашёлся не сразу, нужно было так всё устроить, чтобы он не надумал прийти, скажем, и рассказать все графу Витгенштейну, наёмный убийца по определению не мог быть честным человеком. У заказчика денег взял, а потом и сдал его врагу. И с того денежки поимел, да ещё и больше. Пришлось действовать через того же человечка, что и горничных с фрейлинами подкупал, ну, не вышло там, это не значит ещё, что этот шельмец не ловок. Может, и врут всё, и нет ничего между Марией Фёдоровной и графом. Тьфу, князем теперь. Чувствовал Виктор Павлович, что нужно спешить. Вон Витгенштейн теперь князь и кавалер ордена Андрея Первозванного. Так может высоко подняться, что и не достать до него будет. А ещё сегодняшнее происшествие, если ему удастся пусть не вылечить, но отсрочить смерть Елены Прекрасной, то Александр его очень высоко вознесёт. Да какой пример, вон и Шереметев уже в друзья к Витгенштейну набивается. Нужно срочно его устранять.

Насколько понял граф Кочубей своего ушлого малого, бретёр был отменный – польский улан, который сбежал после какой-то очередной смертельной дуэли из Пруссии, которой при разделе отошло герцогство Варшавское. Из Варшавы и сбежал. Причём ещё с двумя уланами, бывшими у него в секундантах. Кого-то влиятельного зарубил на дуэли поручик Волк-Ланевский.

Сегодня удачный день. Будет бал в Грановитой палате. Теснота, давка, случайно наступит этот медведь Витгенштейн на любимую мозоль Кшиштова Волк-Ланевского, и тот его на дуэль вызовет. Ну, а дальше всё понятно. А чтобы наверняка, то и двое его секундантов повторят вызов на дуэль. Один-то из троих точно прикончит этого медведя неповоротливого.

Глава 9

Событие двадцать второе

При этом глаза его делались чрезвычайно сладкими и лицо принимало самое довольное выражение; впрочем, все эти прожекты так и оканчивались только одними словами.

Гоголь Н. В. Мёртвые души

Семейство опять было в слезах и соплях. В том числе и Александр. С первого взгляда можно было понять, что не до чего не договорились, жалели Елену и себя. Можно понять, не каждый день приходит дуболом и такие известия в лицо выплёскивает. Про шоковую терапию не слышали.

– Пётр Христианович, а можно подробнее про вашу деревню? Даже не село? Там храм есть? – Александр вспомнил, что он император.

– Хороший вопрос, Ваше имп…

– Пётр Христианович, для вас отныне только Александр Павлович. Продолжайте, – и носик задрал, какую же милость оказал этому немчику. Ах, да – медведю немецкому.

– Александр Павлович. У меня деревенька в сорок дворов. Храма, да даже часовни нет. Есть школа для детей. Летом пустует, сейчас уже скоро занятия должны начаться у детей, но перенесём их в другое помещение, можно пока школу пере…

– Александр, нужно дать команду построить срочно в деревне у Петра церковь и терем, как он описывал, – встала с кресла Мария Фёдоровна.

– Нет. Извините, Мария Фёдоровна. Нельзя этого делать. Вы не представляете, как громко строятся церкви и терема. И как не быстро. Деревянный сруб должен выстояться. Это год. Нужно пока переделать школу. Ну и у меня там есть дом. Он не большой,