Странница - Шарон Крич

— И назвали ее… помните как? — прищурился дядя Док.

Дядя Мо и дядя Стю долго вспоминали, потом Стю расплылся в улыбке, может быть, я впервые увидела, как он умеет улыбаться.

— Я помню! Мы назвали ее «Синий плясун»! Правильно?

— Точно! — засмеялся дядя Мо.

— А помните, мы так обрадовались, что залезли в нее, и оттолкнулись от берега, и смеялись как сумасшедшие.

— И так хохотали, что даже не заметили…

— Не заметили, что нас относит все дальше от берега…

Стю даже подавился от смеха:

— А когда мы опомнились…

— Оказалось, что весел-то у нас нет!

Теперь хохотали все трое. Сначала я тоже смеялась, и было очень забавно смотреть, как они дурачатся. Потом я подумала, что же тут смешного, если трое мальчиков остались без весел. У меня вся кожа покрылась мурашками. Бедных, беспомощных мальчишек относило в море!

— А дальше что? — Коди тоже взволновался. — Как вам удалось вернуться?

— Гм, точно не помню, — промычал дядя Мо.

— Как-то все же вернулись, — пожал плечами дядя Стю.

Понятно, что все закончилось благополучно, ведь все трое сидят рядом со мной. Но только после слов дяди Стю я почувствовала огромное облегчение.

— А потом Бомпи, о господи! — вспомнил дядя Док.

— Что? Задал вам взбучку? — спросил Коди.

— Бомпи? Да он сроду нас и пальцем не тронул, — покачал головой Стю.

— Точно, — кивнул Док.

— Что же сделал Бомпи, когда вы вернулись? — настаивал Коди.

— Он привел нас в сарай и сказал: «Видите вот эти деревянные штукенции? Их называют веслами. Может, в следующее свое океанское плавание вам захочется прихватить с собой парочку весел», — улыбаясь, поведал Стю.

Дядя Стю очень смешно изобразил эту сцену, мы долго смеялись. А я никак не могла прогнать из головы видение того, как они плывут по морю на лодке без весел. Мне даже пришлось спуститься в каюту.

Вчера я снова поднималась на мачту, на этот раз на самый верх! Линь лопнул и застрял в блоке на верхушке мачты. Поэтому я привязала новый линь к страховочному ремню, и Коди поднял меня наверх. Яхта резко ныряла вниз, мешали качка и порывистый ветер, и в таких условиях мне необходимо было справиться с заданием. Мы словно состязались с ветром, он как будто дразнил меня: «Ну что, Софи, сможешь? Спорим, что у тебя не получится!» А я будто бы ему отвечала: «Я справлюсь! Вот увидишь!» Трудные задания иногда даже раззадоривают, и чувствуешь себя отлично.

Еще мы обнаружили трещины на концах гиков, в месте присоединения. Эта задача посложнее. Дядя Док сказал, что он наложит специальное найтовое крепление, и, возможно, щели больше не будут увеличиваться.

Серьезную проблему подкинул нам водонагреватель, он тоже сломался. Никто не может понять, в чем причина поломки. Но как раз сегодня очередь Брайана принимать горячий душ, поэтому мы приложим все усилия, чтобы починить нагреватель. Кстати, о душе — от нас от всех уже давно пахнет океаном! И все вещи на яхте тоже пропахли.

Дядя Стю зовет меня, чтобы я помогла ему что-то починить, поэтому писать кончаю, до связи, это была Софи: Сьерра-Оскар. QSL. 88.

Качка то бортовая, то килевая.

Тошнит.

Позднее: тошнит.

Позднее: не тошнит.

Море, море, море… Оно дышит, волнуется и бушует.

Ветры завывают от зари до зари. Мы выбились из сил, неся постоянную радиовахту, ловя все радиопередачи. При первом ударе ветра мы взяли грот на рифы, спустили его и закрепили парус так, чтобы сделать его меньше. Только мы начали зарифлять бизань-парус, как вдруг сломался грота-гик. Мы этого очень боялись.

Дядя Док и дядя Стю стянули сломанные концы гика линем, навернули поверх стальную трубу и принайтовили ее к гику. Надеемся, что выдержит.

Ветер гудит в парусах, он то налетает справа, то накреняет «Странницу» слева, сбивая нас с ног. Волны поднимаются все выше, обдавая нас хлопьями пены.

Не знаю, как судить о высоте волн, по-моему, они размером с двухэтажный дом, раньше я такого не могла себе представить. Волны даже нависают над нашими головами.

Мы шли, взяв оба паруса на двойной риф, дядя Док выкрикивал команды, как настоящий морской волк. Рада, что понимаю большую часть его приказов. Нет времени на обдумывание, где находится правый борт или люк или в чем разница между оттяжкой и фалом. Мы просто обязаны это знать. Хорошо, что я знаю «Странницу» от киля до клотика, чувствую, что приношу реальную пользу в нужный момент. Неважно, кто это делает — мальчик или девочка, главное — дело сделать.

Док зовет.

Кругом только ветер и стены воды. Рев ветра и болтанка страшные. Наверное, мы утонем.

Мы принайтовили и закрепили все предметы, имевшиеся на яхте, и так продвигались вперед почти шесть часов, а ветер все крепчал. Теперь он дует с юго-востока. Раньше качка напоминала катание на «русских горках» и даже забавляла, хоть и трудно держать курс, пытаясь встать носом к волне, чтобы яхту не перевернуло.

Вверх на волну, вниз с волны, вверх-вниз, вверх-вниз!

Теперь волны огромные, с пенными гребнями, они почти накрывают «Странницу» и похожи на нападающих чудовищ с хищным взором, плюющихся тяжелыми струями пены. Порой, когда большой водяной вал вздымается за кормой, в нем видны крупные рыбины.

Это нелегко видеть, трудно понимать и так тяжело превозмогать. Стоя на коленях на палубе, я закрепляла линь, когда, обернувшись, не увидела на палубе никого из наших. Хотя всего минуту назад рядом со мной стояли дядя Док, Коди и дядя Мо. Я позвала их, но ветер загнал возглас обратно в горло. Он шепотом отозвался у меня в голове.

— Давление на паруса слишком велико! — крикнул дядя Док, появившись из тумана. Он вглядывался в паруса: там, наверху, кольца-кренгельсы вылетали из обоих парусов, словно пробки! Верхняя часть грота порвалась.

Мы спустили грот и попытались поставить штормовой трисель, но еще на середине пути из него выбило ветром половину кренгельсов. Порывом ветра дядю Мо сбило с ног, он столкнулся со мной, и я упала на леерное ограждение.

— Линь на бизань-парусе лопнул! — крикнул Коди.

— Видишь? — пытаясь подняться, произнес дядя Мо. — Этот мальчишка не идиот. Кое-что знает.

Бизань тоже начало рвать ветром, и его пришлось спустить, но по дороге оторвался фал и застрял у макушки бизань-мачты.