Затми меня, если сможешь - Кристина Вуд

у меня складывается полное ощущение того, что все это мне лишь кажется.

Кевин молча уходит, едва хлопнув дверью, оставляя меня с полной уверенностью: он знает то, что поможет мне выбраться отсюда. И более того, он жаждет поделиться этой информацией.

Он хочет помочь мне.

Он хочет помочь мне.

Он поможет мне выбраться из корпорации.

Глава 12

Кевин молча будит меня на рассвете.

Всю ночь я гадала, что именно он хочет сообщить мне и на моей ли стороне. В конце концов, у меня нет никаких доказательств того, что он не является подсадной уткой Дианы. Вполне возможно, Кевин разыгрывает этот немой спектакль специально по ее наводке… а может быть все в точности наоборот?

Парень ведет себя тихо, не задает лишних вопросов и в принципе молчалив. Это логично, ведь на каждом углу расположены десятки камер, записывающие не только каждое движение, но и слово. Если бы он являлся очередной шавкой Дианы, то был более красноречив, ведь так?

А что, если мне все это лишь кажется, и этот парень просто выполняет свою работу?! Тогда почему он единственный обратил на меня внимание, когда я впервые очнулась? Почему на нем не было лица?..

Я запуталась… я ничего не понимаю… я ничего не…

— Что это? — равнодушно киваю в сторону железных наручников, которые Кевин протягивает в мою сторону, как только я встаю с кровати.

— Гарант безопасности корпорации во время твоего передвижения вне стен палаты, — без эмоций отвечает парень, продолжая глядеть на меня выжидающим взглядом.

Удивительно, что он все еще продолжает ждать, пока я дам свое согласие одеть наручники. Почему бы не взять меня силой?

— Диана опасается, что обыкновенная девчонка разнесет пол научного центра? — с презрением фыркаю, подавляя желание закатить глаза.

Скрипя зубами, протягиваю руки вперед, и они мгновенно встречаются с холодным и бесчувственным металлом. Кевин за считанные секунды одевает наручники на запястья, и спустя мгновение в воздухе раздаются два тошнотворных щелчка.

— Диана не боится обыкновенную девчонку, — невозмутимо произносит парень, когда мы минуем порог моей стеклянной клетки. — Она боится тебя.

Я против воли подавляю вырывающийся смешок, и улыбаюсь, всего на мгновение. Можно ли посчитать это комплиментом? Сомнительно, но все же…

Правое бедро по-прежнему ноет, как только я переношу на него вес. Радует только одно — боль уже не такая острая и со временем притупилась.

Мониторы, располагающиеся над дверьми, по-прежнему преследуют нас на каждом шагу. Снова раздражающий серебристый треугольник, заполонивший весь город, и вызывающая надпись «Ваше здоровье в наших руках».

В этот раз люди в белых халатах не так остро реагируют на мое появление. А руки, намертво скованные в железные браслеты, с непривычки начинают ныть от неудобной позы, невольно навевая времена серебристого браслета.

— Куда мы идем?

— Мистер Морган разве не упомянул про день правды? — спрашивает Кевин, нажимая на кнопку для вызова лифта.

Он громко выдыхает и прячет руки в карманы белоснежного халата со знакомой серебристой эмблемой на груди — чертов треугольник со скрещенными английскими буквами N и С.

— Он много чего говорил, всего и не упомнишь, — лениво признаюсь я.

Мы заходим в лифт огромных размеров, который, вероятно, предназначен для транспортировки лежачих пациентов на каталке. Парень прикладывает персональный пропускной браслет на сенсорную кнопку с цифрой двадцать пять. Она мгновенно загорается и лифт тут же трогается с места.

Бросаю беглый взгляд на браслет из белого пластика на левом запястье Кевина, который он тут же прячет под длинным рукавом халата. Прежде я лишь мельком замечала что-то подобное на запястьях остальных мимо проносящихся работников научного центра. Скорее всего потому, что все они скрывали их за плотным слоем белоснежного халата.

Интересно, эти пропускные браслеты открывают все двери корпорации?

— И что я там буду делать? Слушать какой-то бред, выдаваемый за правду, и ошарашенно хлопать глазками?

Кевин подавляет легкий смешок и опускает взгляд, чтобы скрыть вырывающуюся улыбку. Пару секунд он поправляет тонкий черный галстук на шее, а затем пальцы добираются до стойкого воротника светло-голубой рубашки, так кстати подчеркивающей его глаза. По крайней мере, теперь я действительно убедилась в том, что он не прошел санацию.

Либо научился ловко проявлять эмоции в нужных ситуациях.

— А насмешки у тебя все те же, — ухмыляется парень, по-прежнему избегая моего взгляда.

В воздухе раздается мелодия из трех тактов и металлический женский голос произносит название этажа, на который мы прибыли. Я выхожу из лифта вслед за ним, спустя несколько секунд поравнявшись шагом. Идти в ногу с человеком, который выше тебя как минимум на две головы — крайне сложно.

— Ты знал меня еще до… до санации?! — удивляюсь я, буравя взглядом его переносицу.

— Я был твоим куратором, — тут же следует от него невозмутимый ответ. — К каждому человеку, который намеревается проходить санацию, прикрепляют куратора. Я следил за твоим состоянием как во время, так и после процедуры. Но как только ты пришла в сознание и встала на ноги — мой надзор тебе больше не понадобился.

— И сколько у тебя таких подопечных?

— Ты была моей первой и единственной, — с легкой усмешкой произносит Кевин. Он прикладывает браслет к очередному считывателю, в воздухе раздается трехсекундный писк и прозрачные автоматические двери разъезжаются в стороны, пропуская нас вперед. — Не забывай, кем ты приходишься мисс Уокер.

Судя по тому, что я нахожусь сейчас здесь — никем. Я никем не прихожусь той женщине, которая приходится мне родной тетей.

Вокруг господствует мертвая тишина.

Мы вступаем в просторы длинного коридора с бесчисленным количеством палат с прозрачными стенами. Практически такими же, в которой сейчас удерживают и меня. По обеим сторонам от нас в палатах лежат люди с ног до головы, усыпанные многочисленными датчиками и системами. Они лежат совсем неподвижно, облаченные в привычные белоснежные комбинезоны с термоконтролем.

— Этот этаж посвящен санации, — сообщает Кевин в ответ на мое изумленное выражение лица. — Люди могут лежать здесь часами, днями, а кто-то лежит и неделями. Все зависит от индивидуальной переносимости, генотипа и ответа иммунной системы. Разве не припомнишь?

Я хмуро оглядываю длинный коридор, уделяя внимание практически каждому лежачему человеку настолько, что отстаю от Кевина на приличное расстояние.

— А что происходит с теми, кто не проходит санацию? — мое любопытство слетает с губ, эхом разлетаясь по бескрайним просторам коридора.

Кевин стоит в самом конце, выжидающе глядя в мою сторону. Возле него уже открылась прозрачная автоматическая дверь, застывшая в воздухе, и приглашающая вовнутрь.

— Ты узнаешь об этом прямо сейчас, — без лишних эмоций произносит