Волшебная луна - Алисон Ноэль

Только он не ранен — раны на нем заживают мгновенно. И не стал бы он прятаться, не сказав мне.

С другой стороны, я была совершенно уверена, что он никогда без меня не уедет, а вон что вышло.

Я роюсь в ящиках письменного стола, ищу телефонный справочник. «Желтые страницы» — еще одна грань его плана по созданию видимости нормальной жизни. Конечно, по своей воле Деймен в больницу не пойдет. А вдруг несчастный случай? Тогда его могли отвезти, не спрашивая согласия.

Это, конечно, полностью противоречит версии Романа, который якобы видел, как Деймен умчался куда-то на полной скорости. Да ведь Роман мог и соврать! Так что я все равно звоню во все больницы штата и везде спрашиваю, не поступал ли к ним пациент по имени Деймен Августо — и каждый раз получаю отрицательный ответ.

Проверив последнюю больницу, я задумываюсь — не позвонить ли в полицию? Почти сразу решаю, что лучше не надо. Что я им скажу? Пропал бессмертный бойфренд, шестисот лет от роду?

С таким же успехом можно ездить по прибрежному шоссе и разыскивать черный БМВ с тонированными стеклами и красавцем-водителем — аналог пресловутой иголки в стоге сена.

А можно просто сидеть и ждать, зная, что рано или поздно Деймен объявится.

Поднимаюсь в его комнату. Раз я не могу быть сейчас с ним, побуду хотя бы среди его вещей. Устроившись на бархатном диванчике, я разглядываю предметы, которыми он дорожит, и из последних сил надеюсь, что сама еще отношусь к их числу.

Шея болит. И спина вся занемела. Открыв глаза, я понимаю, почему. Я так и провела всю ночь на старинном бархатном диванчике, предназначенном для милой светской болтовни и легкого флирта, но уж никак не для сна.

С трудом встаю, расправляя затекшие мышцы. Потянуться вверх, к небу, потом наклон — коснуться пальцев ног. Выполнив еще несколько наклонов в стороны и покрутив шеей, подхожу к окну и раздергиваю тяжелые бархатные шторы. Комнату заливает яркий свет, от него слезятся глаза, и я быстро возвращаю шторы на место. Аккуратно поправляю, чтобы они сомкнулись плотней, чтобы ни щелочки не осталось. В комнате снова устанавливается вечная ночь. Деймен предупреждал, что беспощадные лучи калифорнийского солнца могут погубить вещи, которые здесь хранятся.

Деймен…

От одной мысли о нем сердце наполняется такой тоской, такой невыносимой болью… Кружится голова, и я, пошатнувшись, хватаюсь за изысканное старинное бюро. Беглый взгляд убеждает меня в том, что я не совсем одинока.

Куда ни глянь — со всех сторон на меня смотрят его портреты в музейных рамах. Величайшие художники мира замечательно уловили сходство. На картине Пикассо он в строгом темном костюме, Веласкес изобразил его верхом на норовистом белом жеребце. Я думала, что хорошо знаю лицо Деймена — а сейчас он смотрит отстранение и как будто насмешливо, с вызовом вздернув подбородок, и эти губы, чудесные теплые губы, по которым я так стосковалась, что почти ощущаю их вкус, кажутся надменными, равнодушными, они сводят меня с ума и словно предупреждают: не приближайся!

Я закрываю глаза, лишь бы этого не видеть. Наверняка мне померещилось, нужно успокоиться. Заставляю себя несколько раз поглубже вдохнуть и снова берусь за телефон, В который раз наговариваю на автоответчик: «Позвони мне… Где ты?.. Что случилось?.. У тебя все в порядке?.. Позвони…»

Я уже оставила несчетное количество таких сообщений.

Сунув мобильник в сумку, в последний раз оглядываю комнату, стараясь не смотреть на портреты. Нужно убедиться, что я не пропустила какой-нибудь зацепки — хоть пустяка, который мог бы подсказать, что, как и почему.

Уверившись, что сделано все возможное, подхватываю сумочку и отправляюсь на кухню. Там оставляю короткую записку — в ней примерно все то же самое, что я наговорила на телефон. Я знаю — как только выйду за дверь, моя связь с Дейменом окажется еще слабее.

Глубоко вздохнув, закрываю глаза и представляю себе будущее, которое еще вчера казалось таким несомненным, где мы с Дейменом вместе и счастливы. Если бы можно было это будущее материализовать. Хотя в глубине души я сознаю, что это бесполезно.

Невозможно материализовать другого человека По крайней мере, надолго.

А потому я переключаюсь на то, что мне материализовать по силам. Представляю себе безупречно прекрасный алый тюльпан — восковые нежные лепестки, длинный гибкий стебель… Идеальный символ нашей бессмертной любви. Ощутив его в руке, я возвращаюсь в кухню рву записку и вместо нее оставляю на столе цветок.

Я соскучилась по Райли.

Мне ее физически не хватает, в буквальном смысле — до боли.

Видите ли, как только я поняла, что мне не остается ничего другого, кроме как сообщить Сабине, что Деймен явиться на ужин не сможет (а я тянула с этим до десяти минут девятого, когда окончательно стало ясно, что он не придет), посыпались вопросы. И это продолжалось все выходные. Сабина то и дело спрашивала:

«Что случилось? Я же знаю, что-то случилось! Почему ты не хочешь мне рассказать? Что-то с Дейменом? Вы поссорились?»

Что-то я ей отвечала, давясь ужином, лишь бы убедить Сабину, что у меня действительно нет анорексии, говорила мол, все отлично, просто Деймен занят, а я переутомилась после развеселого вечера в гостях у Хейвен. Было ясно — Сабина мне не верит. По крайней мере, не верит, что все отлично. Что я была в гостях у Хейвен, она и впрямь поверила.

Зато она упорно требовала объяснить, почему я все время вздыхаю, откуда эти перепады настроения от простой печали до истерики и обратно. Ужасно мне не хотелось ее обманывать, и все-таки я стояла на своем. Наверное, мне казалось, что, если соврать Сабине, легче будет врать и самой себе. Боялась, если я расскажу все как было, хоть сердце и отказывается верить, я начну по крайней мере, головой сомневаться — вдруг Деймен действительно меня бросил… И тогда это каким-то непонятным образом станет правдой.

Была бы Райли здесь, все было бы по-другому. Ей я все могла рассказать, от начала до конца, со всеми кошмарными подробностями. Она бы поняла, мало того — у нее и ответы нашлись бы.

Она ведь мертвая — это как пропуск без ограничений. Она может в один миг оказаться там, где захочет. Вся планета как на ладони, Это куда действеннее моих лихорадочных звонков по телефону и бессистемных метаний по городу.

Ведь в конечном итоге результат моего неумелого расследования оказался следующий: (то есть ничего).

Так что в понедельник утром я знаю не больше, чем в пятницу вечером, когда все и произошло. И сколько я ни названивала Майлзу и Хейвен, неизменно слышала в ответ:

«Пока сообщить нечего. Если что-нибудь узнаем, мы тебе обязательно позвоним».

Будь Райли здесь, она бы мигом закрыла дело. Быстрый результат и полноценные ответы — она бы мне точно сказала, с чем я столкнулась и как нужно действовать.