Советская военная разведка накануне войны 1935—1938 гг. - Александр Колпакиди

К убеждению, что разведка без органической связи с контрразведкой осуждена на провал, я пришел примерно через год моей работы. Несколько раз об этом докладывал тов. Ворошилову. Моя вина, что не поставил этого вопроса перед Вами квалифицированно, как следует. Помимо того, что Артузов и его кампания были шпионами, они почти не работали, Артузов за все время не работал более 9 месяцев, сказываясь больным. То же и Карин. Они ни одного дела не доводили до конца; с группой молодых работников, также недостаточно опытных, как и я, приходилось тащить дело, а дела было много и помимо агентурной работы: то маленькая война в Монголии с японцами, то отнявшая много сил операция по связи с китайской Красной армией, то Сяньцзянские дела (ведь в Монголии и в Сяньцзяне. за десяток тысяч километров имеются военные силы — мы их обеспечивали инструкторами, снабжали, помогали строиться). Вы в свое время эту работу Разведупра специально отметили.

Наконец, вот уже год аппарат Разведывательного Управления под Вашим почти повседневным руководством выполняет задания по испанским делам. По далеким, во многие тысячи километров, коммуникациям, через враждебное окружение шли люди и транспорты, была создана четко работающая система связи, обеспечивающая информацию вплоть до поля боя и до каждого отдельного корабля. За истекший год было доставлено 33 транспорта, около 200 тыс. тонн разных грузов, среди них — 300 с лишним самолетов, около 300 танков, свыше 400 различных пушек, свыше 7 тыс. разных пулеметов, около 200 тыс. винтовок, больше полумиллиарда разных патронов и другое имущество. Было переброшено свыше 1 тыс. людей.

Ни один наш корабль, как Вам известно, не провалился. А мятежники за этот период захватили свыше 100 иностранных и советских кораблей…

Нами было переброшено через фашистские страны сухим путем в Испанию не менее 200 человек. Произведенные в короткий срок эти переброски по липовым паспортам, людей с плохим знанием языков, дали только один арест в Вене, все остальные добрались благополучно.

Понимая ответственность за каждого человека, направляемого в Испанию, каждого без исключения принимал сам. Инструктировал, консультировал и до сих пор ни один из них не оказался предателем. Каждого без исключения прибывающего из Испании, опять-таки, принимал сам, выяснял обстановку, вместе с работниками Разведупра организовывал изучение богатейшего опыта… Эта работа превратила наше Управление в оперативный штаб, потребовала огромного физического напряжения, но мы все с радостью отдались делу, стараясь быть Вашими надежными помощниками.

Провалы в нашей разведывательной работе велики. Моя вина в этом огромная, но по правде докладываю, что на месте мы не стояли и в этой области. За эти два года мы вовлекли в нашу работу более тысячи человек молодых, в большинстве преданных партии людей, из них большая часть командиров, развернули (правда, далеко еще до хорошей) подготовку кадров: за 2 года в разведывательной школе 300 человек, на специальном факультете Военной Академии — 300 человек, в военных округах — свыше 300 человек, на факультете иностранных языков -100 человек, на специальных разведывательных курсах 300 человек, японских и китайских переводчиков — 290 человек, послали свыше сотни командиров за границу для подготовки к работе в тылу у врага.

.. Очень далеко от того, что требует наше государство, но имеется, на мой взгляд, работоспособная диверсионная служба. Этой группой никто кроме меня и ее руководителя тов. Туманяна не занимался… Тов. Ворошилов знает подробности работы этой службы в Испании и на Востоке. Положено начало созданию технической разведки.

Сейчас сдаю дела тов. Берзину. Он. как честный человек, Вам. несомненно, доложит, что наряду с большими нетерпимыми безобразиями, которые у нас в разведке имеются, которые не удалось устранить, в сравнении с тем. что он сдал мне, имеется также некоторое движение вперед.

Тов. Сталин, я могу сказать, что Вы лично руководили моей работой. Недостатка в Ваших многих и конкретных указаниях не было, не сумел я все эти Ваши указания претворить в жизнь, но я очень старался, все что мог. без остатка, отдавая тому делу, на которое Вы меня поставили. Со многими ошибками я так работал всюду, но нигде так напряженно, до предела физических сил. так как в разведке.

Все же всех Ваших поручений реализовать не сумел. И это. тем более, плохо, что я имел постоянное, очень чуткое отношение и помощь в работе со стороны тов. Ворошилова и тов. Ежова…

Я пассивным никогда не был. И в трудные дни. как раз в 29 и 30 годах, когда шла великая борьба за коллективизацию, не только руководил, а лично вел бои с тов. Беловым с кулацкими повстанцами в Чечне и Ингушетии. Непоколебимо, без тени сомнения, всегда шел партийным путем и. не задумываясь, отдал бы во имя нашей партии все до последней капли крови.

Из нищеты и бедности я пришел и вырос в партии. До революции воспитывался на ленинско-сталинской «Правде», еще в эти дни боролся с Троцким, с его паршивеньким журнальчиком «Борьба», никогда — ни во время Брестского мира, ни в 1921. ни в 23, ни 1927 годах — не колебался бить его и всех прочих ренегатов и предателей разного толка. Был в числе людей, обратившихся к Вам в 1924 г. с просьбой прогнать из военного ведомства Троцкого, был членом специальной комиссии 16-го партсъезда по разбору дела оппозиции.

…Дорогой тов. Сталин! Я всегда чувствовал Ваше большое доверие к себе. Это самое дорогое, что может быть для каждого, и Ваше доверие буду хранить как самое ценное в личной жизни. Меня посылают на новую работу, и на этой работе прошу Вас оказывать такое же доверие, я все свои силы и жизнь отдам на то. чтобы это доверие оправдать».

Хочется одно заметить, что. являясь начальником Разведывательного управления, С.П. Урицкий приложил руку к чисткам разведывательных органов и «вычистил из разведки свыше 300 человек» (после чего обычно следовали аресты), о чем он не преминул доложить тов. Сталину.

Агентурная работа, проведенная выявленными «шпиками», перечеркивалась в одночасье: разведчики-нелегалы в лучшем случае только отзывались, а работа с завербованными ими агентами прекращалась. Пример тому — доклад начальника 1-го отдела РУ РККА корпусного комиссара Штейнбрюка. датированный мартом 1936 г. «Шпика» Штейнбрюка. по словам Урицкого:

«1. Обеспечить крепким руководством работу существующих источников. Важнейшим условием для разрешения этой проблемы является переброска на источников (437. 448 и др.) квалифицированных военных и агентурных работников. Много очень ценных сведений от них можно получить только в процессе разговоров с ними, чего люди незнакомые с военным делом добиться не могут.

2. Выбросить возможно больше опытных агентурных работников, имеющихся в Отделе, на места для усиления работы на периферии и сосредоточения сильных оперативных кадров за рубежом.

3. Обеспечить работу резидентур действующих источников во всех отношениях. Особенно обеспечить их всеми видами связи с центром, чтобы связь и базирование этих резидентур на метрополию (резидентуры под официальным прикрытием. — Примеч. авт.) допускалась лишь в исключительных случаях. Обратить особое внимание на их радиофикацию (выделено мной. — Примеч. авт.).