Остров Надежды - Аркадий Первенцев

— Пожалуйста. Если я не помешаю, посижу в качестве безмолвного свидетеля.

— Представить вас им или не надо?

— Думаю, не стоит.

— Добро! — И, подойдя к двери, пригласил моряков.

Снежилин отрапортовал о прибытии, назвал звания и фамилии людей своей группы. Его настороженные глаза встретились с глазами замполита, дрогнули ресницы, зрачки потеплели.

— Садитесь, товарищи, — пригласил Куприянов. — Как добрались?

— Хорошо, товарищ капитан второго ранга!

— На катере?

— Так точно.

— Как в море, товарищ мичман?

— Балла четыре-пять… — Снежилин назвал мыс, где их потрепало, и устроился рядом с литовцем. Скованность прошла, все почувствовали себя свободней.

Можно было предположить, что эти люди где-то проходили курсы или тренировку. Возможно, они прибыли с этой же целью со своей базы, и подготовка была впереди. Во всяком случае, это были члены команды атомной лодки, первые о т т у д а, и Ушакову хотелось знать, какие они, в чем их отличие от остальных моряков, в чем особенность. Пока они ничем не отличались и, кроме наколки у Снежилина (а ее мог сделать любой), ничто не говорило о их принадлежности к атомному подводному флоту.

Из беседы выяснилось — Снежилин участвовал в трех «автономках», имеет стаж плавания подо льдами; Донцов служил «по третьему году», металлист из Курска, окончил техническую школу; Муратов работал техником по ремонту оборудования на казанской меховой фабрике; литовец Альгиз Бердянис не сумел до призыва попасть в консерваторию, зато пришелся на флоте как лучший гидроакустик, плавал на дизельных, на атомной пойдет впервые.

Происходит как бы взаимная проверка. Низшие по званию вопросов не задают, но выводы их безошибочны. Молодой замполит ребятам, видимо, нравится.

Фамилия Куприянова не значится в комнате боевой славы. По возрасту ему не пришлось воевать. Это не Колышкин, не Щедрин, не Гаджиев. Ему приходится труднее, нет ореола. Созревали и Куприяновы и Снежилины почти в одни годы. Война не прошла и мимо них. Детям тоже пришлось нелегко. Они не упрекали отцов, живых или мертвых. Победителей судят хилые, подозрительные и порочные. В будущем им, Куприяновым и Снежилиным, придется справляться самим, под прищуристым оком предков. Перспектива ясно просматривалась благодаря таким рядовым биографиям. Да, им, молодым людям, продолжать дела отечества и отвечать за него. Линия горизонта не двоилась, растворялась во мраке.

Эти пять молодых людей займут свои места в стальных отсеках и скроются в глубине океанов.

Замполит продолжал. За окнами — ночь, хотя время суток дневное. Темно-фиолетовая краска уплотняется. Снаружи подвывает.

— Сколько у вашего отца орденов, товарищ Донцов?

— Точно не могу сказать, товарищ капитан второго ранга. Много.

— Видели?

— Показывал коробо́к, товарищ капитан второго ранга. — Предвосхищая следующий вопрос, твердо разъясняет: — Коробок с орденами. А медали мне подарил, когда я ходил в третий класс. Играть подарил медали… — Донцов смотрит на замполита неумолимыми, диковатыми глазами.

Легче всего провести назидательную беседу. Можно и не затрагивать «несознательного» родителя. Что бы ни говорилось, подчиненный не будет перечить. И на заводе, и тем более на флоте — в почете дисциплина. Донцову легче, чем другому, сдержать свои порывы, не вступать в пререкания: подчинение воле начальника давно стало законом для матроса.

— Почему медали вместо игрушек, товарищ Донцов? — будто между прочим спрашивает Куприянов, перелистывая подшивку тощей папки.

Донцов потеет со лба. Молодое лицо становится старше. Отвечает не сразу, после короткого совета с самим собой.

— Почему? — он резко вскидывает голову. — Кто же его знает! Нам, мальцам, лишь бы блестело да звенело. А ему они уже ни к чему… — Донцов замыкается. Его порыв иссяк.

Замполит не спешит с выводами, пытливо наблюдает за впечатлением от этого откровенного признания. Снежилин настроился худо к Донцову, неодобрительно глядит на него. На импульсивном лице Муратова выражено ожидание. Бердянис вытянулся, шевельнул кистями рук на коленях, бесстрастно замер.

— Медали ни к чему… — повторил Куприянов. — Чем вы объясняете, товарищ Донцов?

— Отцу никак не могут дать квартиру. У него ранения, был разбит позвоночник, у матери ревматизм от сырости. Писал во все концы и большим и малым. На очередь поставили. Потом перерегистрация, отодвинули сотни на две назад. Домком заткнул жалобу «текучим ремонтом», как у нас говорят. Я понимаю, товарищ капитан второго ранга, у нас в Курске туго. В горисполком лучше не обращайся. А отец инвалид. Если бы работал на производстве… Кому он теперь нужен? К депутату ходили: писал, просил…

Куприянов записывает: «Квартира т. Донцову. Письмо в обком КПСС». Донцов называет адреса невнятно — не надеется. Замполит полон задора, и его борьба за жилье для родителей этого матроса станет одной из его многочисленных задач.

Дмитрию Ильичу нравится молодой пыл Куприянова, только бы подольше хватило, чтобы как можно позже пришло к нему «позорное благоразумие», поменьше бы ему царапин и шрамов. Вспоминается длительная канитель, почти тяжба с устройством своего быта и, наконец, привал на улице Гарибальди. Тоже не раз хлестали по самолюбию. Заныли воспоминания, как старые раны на непогоду. Поежился Ушаков, встряхнулся.

На очереди был Муратов. Его отец служил у Рокоссовского, в противотанковой артиллерии. В какой армии или дивизии, Муратов не знал. «У Рокоссовского» — пожалуй, достаточно. Отец погиб первого мая сорок пятого. Как передавали очевидцы, от взрыва фаустпатрона.

Снежилин отвечает более или менее точно:

— Отец ушел на фронт танкистом в Уральском добровольческом корпусе. Танки сделали рабочие на свои средства, за счет сверхурочных, также моторы и пушки к ним. Немцы называли их корпусом «шварцмессер», из-за ножей…

— Каких ножей, товарищ Снежилин?

— Обтянутых черной кожей, товарищ капитан второго ранга. Ножи поставили им златоустинцы.

Куприянов внимательно слушает историю корпуса, почерпнутую Снежилиным от ветеранов. Замполит не знал о корпусе «черных ножей». Больше того, не встречал человека, который бы рассказал, как сами рабочие трех областей Урала поставили армии танковый корпус со всем личным составом, оружием и вспомогательными службами.

— Кто командовал тогда фронтом, товарищ Снежилин?

— Маршал Советского Союза Жуков, товарищ капитан второго ранга.

Неожиданно вмешался Муратов:

— Мы уважаем маршала Жукова!

Куприянов не задержал с ответом:

— У меня расхождений с вами нет, товарищ Муратов. Жуков есть Жуков.

Закончив с моряками и отпустив их, Куприянов сказал:

— Докторам проще. У них рентген, опыт столетий, наука, а мы зачастую ощупью.