Давай придумаем любовь - Вера Александровна Колочкова

как всегда, впрочем. И Маша быстро захмелела, и показалось даже, что отпустило внутри. Даже смеяться стала так, будто и не изменилось ничего, будто все идет так, как обычно. Кажется, сейчас повернет голову, а рядом Олег сидит…

Но не было рядом Олега. По правую руку от нее Павлик сидел, по левую – Женя. И она чувствовала, как Жене плохо. Хотя он тоже улыбается, в разговоре общем участвует, водку вместе с Денисом пьет. Денис давно захмелел, а Жене хоть бы что. Видно, эта водка только на счастливых убойно действует, а несчастье пробить не может.

Только подумала так и тут же услышала веселый хмельной голос Дениса, обращенный к ним с Женей:

– А вы отлично смотритесь вместе, ребята! Если б не знать, что да как… Можно подумать, вы сто лет бок о бок прожили, правда! И даже внешне похожи… Может, вам и в самом деле… Это… Вместе попробовать?

В следующий момент за столом повисла напряженная тишина – все настороженно глядели в их сторону. Ждали, как они прореагируют на выходку Дениса. Маша опустила голову и принялась нервно теребить пальцами крахмальную салфетку, а Женя произнес с тихой и неловкой досадой:

– Ну, ты скажешь тоже, Денис…

– А что я такого сказал, интересно? – не унимался герой торжества. – Ты же знаешь, Жень, я человек прямой… Что думаю, то и говорю! К тому же ничего страшного я и не сказал… Если Олег и Маринка так с вами поступили, почему ж вы тогда не можете? Имеете полное право! Я ж говорю, вы даже внешне похожи! И характерами тоже, и вообще… Отличная пара, с какой стороны на вас ни глянь!

Маша подняла голову, страдальчески глянула на Катю – останови его, мол, что ж ты молчишь? И Катя проговорила тихо, но строго:

– Перестань, Денис… Перестань. Смотри, Машка сейчас умрет от смущения. И вообще… Они сами разберутся, понятно? Если захотят… А ты все только портишь своей бесцеремонностью!

– Да я ж от души… Я же любя… – неловко пожал плечами Денис, виновато глянув на Машу и Женю. – Я же думал, какие могут быть церемонии среди своих…

Добавила в ситуацию неловкости и маленькая Сонечка, удобно устроившаяся на коленях у Светланы Ивановны, спросила звонко:

– А теперь, что ли, дядя Женя будет папой Павлика, да? Если тетя Маша на нем женится?

Светлана Ивановна хохотнула неловко и пугливо прикрыла рот рукой, в следующий момент проговорила весело:

– А пойдемте-ка на улицу, детки! Хватит со взрослыми за столом сидеть! Там такой морозец хороший, погуляем немного! И в баньку дров подбросим, они уже, наверное, прогорели…

– Мужики первыми в баню пойдут! – весело проговорил Денис, будто бы и забыл тут же о возникшей за столом неловкости. – Сейчас посидим еще немного и пойдем в первый жар, а потом пивка холодного добавим…

Маша выдохнула облегченно – слава богу, отстал. Если бы Денис еще тему неожиданного сватовства продолжил, то хоть вон беги! Интересно, как ему такое вообще в голову пришло?

Потом, когда мужчины ушли в баню, а Светлана Ивановна с детьми еще не вернулась с прогулки, Катя проговорила виновато:

– Ты на Дениса не сердись, Маш… Конечно, он слишком уж напролом пошел, согласна, нельзя так! Не обижайся, ладно?

– Да я и не думала обижаться… Я просто удивляюсь – как ему такое в голову пришло? Чтобы я и Женя… Абсурд какой-то…

– Ой, да почему сразу абсурд? – осторожно сказала Катя. – Даже обидно как-то за Женю, знаешь…

– Да я же не в том смысле, Кать! Ну как ты не понимаешь, ей-богу?

– Да все я понимаю, Маш… Все я прекрасно понимаю. Согласись, Денис в чем-то прав, если рассуждать объективно… Если отбросить все эти ваши страдания-переживания о былом… И что оно такое, это былое? Было и прошло, нет его. А жизнь-то продолжается, верно?

– Это ты к чему сейчас ведешь, Кать?

– Да все к тому же. К тому, что вы с Женей и впрямь очень подходите друг другу. И не смотри на меня так, я ничего страшного не сказала! Я ж тебе объясняю – если со стороны посмотреть, если непредвзято… У вас характеры очень похожи, вы оба мягкие, добрые, уступчивые. Из таких, как вы, более сильные личности веревки вьют. Так и зачем вам свиваться веревками, скажи на милость, а? Зачем себя связывать с этими сильными личностями? На кой они вам сдались? Если можно жить просто, легко, не напрягая ничем друг друга? Женя… он же такой хороший, такой добрый. А как он Павлика твоего любит, как сына родного, все время с ним возится… Да и тебе тоже надо…

– Кать, перестань, прошу тебя! Хватит! – рассердилась Маша, поднимая на подругу потемневшие от обиды глаза. – Ладно… Денис. А ты-то куда! Ты что, не понимаешь, как мне больно сейчас, да? Что твоя забота обо мне звучит сейчас как издевательство?

– Маш, да ты чего… – испуганно моргнула Катя, махнув ладонью. – Да если б я знала, что ты так болезненно воспримешь мои слова…

– Да, Кать, болезненно. Мне сейчас все болезненно, что ни скажи… Потому что оно болит, понимаешь? Болью болит внутри…

Маша смахнула слезу, отвернулась. Катя подошла к ней, обняла за плечи, наклонилась к уху, прошептала виновато:

– Ну прости, прости… Дура я, да, несу все подряд. Но я ж как лучше хотела… Чужую беду руками разведу, да… Не дай бог никому оказаться на твоем месте… Не плачь, Маш, ладно? Сейчас мы с тобой в баню пойдем… Я тебя так веником нахлещу – все слезы из тебя выпарю! Не плачь…

* * *

– Ма-а-ась… И на меня тоже кофе свари… Слышишь?

Голос Риточки из спальни прозвучал сонно и потому чуть хрипловато. Олег улыбнулся, ответил громко, чтоб она услышала:

– Конечно, зайка! Зря ты рано проснулась! Не вставай, я сейчас…

Ну вот! Хотел ей в постель принести кофе… Чтобы она проснулась от его запаха. Чтобы увидеть, как открываются ее сонные глазки, как растягиваются в улыбке мягкие и пухлые губы. Как ленивым движением руки она отбрасывает светлые пряди со лба…

Красота юная, чувственная. И сколько же в этой юности обаяния и секса – не передать. У него аж заходится все внутри от нежности, от желания. Рита, Риточка… Зайка моя. Сердце мое. Душа моя, Риточка… Красота моя бесценная.

Конечно же, он понимал, то есть давал себе отчет, откуда взялась эта самая красота. Что рукотворная она, не природная. И губы пухлые, и локоны льняные, и грудь такая, что сама