Французская любовь - Елена Смехова

Скорее всего, это для того и было сделано — чтоб я двойное унижение испытала. А ведь это я его собиралась проучить… И что из этого вышло?

Ну, я ему задам. Я его разоблачу. Мое лохматое возмездие небось уже ввалилось к ним….

Что-то похолодало. Заморозки скоро, вот и настроение поэтому неважное. Пойдем домой, песик, нагулялся? И я нагулялась.

— Это вы, мои родные?

— Мы, Дусик! Звонков не было?

— Знаешь, кто позвонил? Анечкин старый приятель, Женя! Мы с ним замечательно пообщались.

— Евгений? Звонил тебе? Зачем?

— Он только что вернулся с Урала — там удивительные места, говорит. Зимой можно кататься на горных лыжах не хуже, чем в Швейцарии! По-настоящему увлек меня рассказом о местных красотах. А что, Дусик, махнем на границу Европы и Азии?! Каких только мы с тобой границ не пересекали, а вот эту пока — ни разу…

Конечно, сейчас все брошу и ринусь к границе Европы с Азией! Что за чушь?! Зачем этот археолог бестолковый перезванивал? Хорошо, если ума хватило хоть мужа не впутывать в наши дела…

Или все же сболтнул по простоте душевной? Что-то больно вид у Дусика озадаченный… Заподозрил чего?

— Отчего такая взволнованная?

— Все хорошо, любимый, устала что-то. И замерзла слегка. Иди укладывайся, я ванну приму и к тебе под бочок.

— Я постелил себе в кабинете. Хочу выспаться, ты уж не обессудь. Утомился что-то… Будь умницей, не тревожь меня до утра. А уж утром, милости прошу, под бочок!

Вот и славно. Мне так даже лучше. А то не дай бог выяснять начнет, что да как, прислушиваться — кому звоню да зачем так поздно… Выкручиваться придется, ужом извиваться, а куражу прежнего, увы, уже нет…

Так что пусть себе уединяется в кабинете, принимает свое снотворное и спит спокойно. А я хоть выясню, что у них там произошло, чем дело кончилось.

— Алло, Евгений? Вот уж не ожидала вас дома застать… думала, что вы к Анечке сразу поехали… так мне показалось… Что? Зачем вы звонили ей, ну зачем звонили? Надо было ехать! Да, и что? Напряженный голос? Правильно, я же сказала: у нее — проблемы! Нет проблем? Гости? Какие гости? Вот как… Так и сказала? Ну ладно, дело ваше. Какие-то вы… нерешительные, мужчины. Неужели вам не важно, с кем ваша девушка время проводит? Мне? Мне-то как раз не все равно! Это вам, видимо, все равно. А мне — очень даже не все равно! Ну да ладно, что я вас задерживаю… время позднее. Очень жаль, выходит, я зря вас потревожила… Спокойной ночи, Евгений!..

Так, три пригоршни хвойного экстракта в ванну. Пока наполняется — пятьдесят граммов «Хеннесси». Без закуски. Это только олухи закусывают коньяк лимоном или, еще хуже, шоколадом. Букет пропадает, эффект теряется. Уймись, озноб, сейчас согреюсь. Надо что-то придумать… Что-то придумать… Какой облом! Шах за матом, мат за шахом… С меня довольно. На сегодня надо поставить точку. Признать поражение? Ни за что. Сколько там, интересно, натикало? О, уже за полночь. Поздновато звонить… Смотря кому. А кому? Знаю. Другу по несчастью. Товарищу по поражению.

— Алло! — просто умирающий лебедь какой-то. Неужели все-таки разбудила?

— Галюсик, привет!

— Здрассте, — голос какой-то сдавленный. — Который час?

Это она меня, что, на место решила поставить? Меня?!

— Полпервого всего. Ты что, уже спишь? — Главное — грамотно изобразить искреннее недоумение.

— Ну, что-то вроде этого… — неуверенно как-то.

— Ну-у, — тяну неодобрительно.

Как можно спать, дура, когда тут такое творится?

Что бы такое сообразить?

Да надоело выдумывать! Пора начать называть вещи своими именами!

— А между прочим, могла бы сейчас тусоваться с Жераром!

Мгновенно проснулась — голос аж зазвенел:

— В каком это смысле? Он же исчез, никому не звонит…

Ага, никому. Еще как — кому!

— Не знаю-не знаю… Выходит, подруга твоя более предприимчивая.

Только не надо на этом месте изображать удивление: какая подруга, что за подруга…

— Аня? — Надо же, быстро сообразила! — Я с ней всего пару дней назад разговаривала… Она тоже его потеряла.

Потеряла? Ах, даже так?! Вот вам и «тихоня»!

И подругу надурила, и меня вокруг пальца обвела!..

— А у меня… другие сведения… Позвони ей, полюбопытствуй!

— Зачем?

Зачем?! Ну ничего без подсказки сообразить не может. Даже разозлиться. Или, на худой конец, обидеться… Курицей не надо быть, вот зачем! — Ну… может, она тебя и в гости позовет… Вы же вместе договаривались о встрече?

Даже жаль ее, непутевую. Запыхтела, захлюпала…

К чему я все это замутила? Зачем этой дурехе мозги вправляю среди ночи? Пусть сами между собой отношения выясняют, в конце-то концов! Пусть теперь сами…

— Эх, Галюсик, Галюсик, говорила я тебе: мужиков окучивать надо, а не раздаривать подругам!

Последнее слово в ночи.

От всей души совет.

Теперь, по моим расчетам, она должна позвонить Аньке и начать выяснять с той отношения.

Анька, конечно, будет отбиваться, выкручиваться, всячески оправдываться, но, думаю, ни за что не обнародует присутствие в доме мужика.

Зато настроение у нее будет испорчено и романтический пыл угаснет.

Тоже результат. Во всяком случае, получилось столкнуть их лбами. Показать наглядно, насколько несовершенна женская дружба. Пусть поучатся жизни. Я вот, например, никому не доверяю и никому не открываю свою душу.

Потому что верить нельзя никому. НИ-КО-МУ.

Особенно одиноким, убогим, несчастным.

Ненавижу этих глупых куриц. Этих нелепых, закомплексованых дур.

За счастье надо бороться. Это я уяснила с детства. А они-то почему этому до сих пор не научились? У меня мозги иначе устроены, что ли? Не понимаю…

Не хотела бы я сейчас оказаться на их месте.

Пойду спать, пожалуй, — глаза уже слипаются.

Все, что могла, я сделала.

«Падам-падам-падам!..»

Хорошо, что Мадлен напомнила про зонт.

В Париже — солнечно и сухо. А здесь — сплошная грязь, лужи… Какая-то гадкая, унылая промозглость. Забыл, совсем забыл, что такое московская осень. Не хватает только застудиться. Да и подхватить инфлюэнцу было бы сейчас некстати. Следовало надеть кашемировое пальто. Этого даже Мадлен не предусмотрела. А сам я так спешно собирался, что тоже не подумал. Хорошо хоть, что есть зонт. И две теплые курочки по бокам.

— Скажите, а какие женщины вам нравятся?