От судьбы не уйдёшь - Элен Форс

— Моя очередь… — Он сжимает мою ладонь своей и направляет движения, наблюдаю за розовой головкой и снова облизуюсь, вспоминая как несколько минут назад она была в моем рту. — Хочешь еще пососать?

Вздрагиваю и краснею, он лишь смеется. Белое семя вырывается и заливает мне руку и ногу. Аль-Мактум лишь шумно дышит, продолжат наблюдать за мной. Когда последние капли спермы стекают из его члена, он подносит мою ладонь к его лицу.

Смотрю на него как зачарованная.

Я не сделаю это… но слова заостряют в горле. Эмир давит на меня, сжимает мой грудь сильнее, зажав сосок между пальцами.

Сжимаю губы и наивно качаю головой. Почему-то не могу переступить через этот порог.

Ахмед поднимает руку, поглаживает мою пухлую щечку, протискивает палец в рот, заставляя почувствовать вкус моей смазки.

— В сексе не должно быть стеснения. — говорит он и я посасываю его палец, закрывая глаза в поисках чувства стыда, которое к моему удивлению не наступает. Ощущение только сытости. — Давай… будь хорошей девочкой…

Я слизываю его терпкую сперму с моей руки. Когда заканчиваю, Ахмед наклоняется и целует меня в губы.

— Пойдём охладимся. — он переходит на шёпот и поглаживает меня по затылку, как маленького ребёнка. — Дикарка…

Не успеваю сказать и слова, как он снова тащит мой купальник вниз с такой силой, что малейшее мое сопротивление заставит его разойтись по швам. Ничего не остается, как в испуге оглядываться по сторонам. Вдруг нас кто-то увидит?

— Сюда никто не придёт. Я уже сказал — не люблю, когда за мной наблюдают. — Аль-Мактум безошибочно угадывает мои мысли.

Он тоже раздевается до гола и я ахаю, стараясь скрыть своё восхищение, хотя у меня это слабо получается. Он сложен как Бог, чувствуется что-то царское в каждом сантиметре его загорелого тела. Не нахожу у него полосы на теле от шорт, этот араб всегда загорает в костюме Адама.

У него на груди красуется татуировка. Анубис и что-то еще. Не знаю арабского. Выглядит очень красиво.

— Это мой герб. — говорит он.

— Красиво, но почему Анубис?

— Мой предок хотел быть таким же сильным и не бояться загробной жизни.

С восхищением смотрю на голову чёрного пса с зелёными глазами, он напоминает мне Аль-Мактума.

— Можешь дотронуться. — он точно змей искуситель.

Я не решаюсь дотронуться, прячу руки за спиной.

Эмир снова смеется. Его член, который все еще внушительных размеров покачивается в разные стороны. Кажется, что он никогда не падает.

Мы будем купаться голыми.

От этой мысли мои соски твердеют. Я краснею, но не от смущения, что стою голышом перед ним, а от того, что жадно рассматриваю его с нескрываемым интересом.

— Догоняй. — кричу я и срываюсь с места, бегу со всех ног к бирюзовой кромке, желая поскорее скрыться от наглого взгляда и прогнать накативший жар.

Ахмед нагоняет меня, подхватывает на бегу и заносит в воду, сжимая руки вокруг талии. Чувствую себя такой крошечной и слабой. Непроизвольно урчу. Все мои чувства обостряются. Оказывается, в моем теле столько чувственных точек. Никогда раньше не подозревала о них.

Все тело вибрирует, я словно музыкальный инструмент в руках музыканта, на какие струны нажмёт — такую мелодию и сыграю. Аль-Мактум умеет играть, у него дар, настоящий маэстро. Он еле касается, а я трепещу.

— Ты со всеми плаваешь голый?

— Я всегда плаваю исключительно голый. — его слова вызывают во мне улыбку, которая разрастается, когда он касается моей груди. Его жесткие и требовательные прикосновения заставляют меня прогнуться, непроизвольно прижаться к его спине.

С губ срывается стон.

Начинаю понимать подругу, которая сходит с ума по-полицейскому. Есть что-то наркотическое в сильных мужчинах, которые знают чего они хотят и они не ждут одобрения, просто действует, берут как животные то, что хотят, что им причитается.

Может быть, если у тебя не получается на что-то повлиять, расслабься и получай удовольствие.

Аль-Мактум меня удивил. Черноволосый Эмир, наглость которого знакомилась с тобой раньше, чем он сам, мог быть мягким и даже местами добрым. А может, мне показалось, я просто хотела, чтобы было именно так. Это самообман.

Мы плавали до самого вечера, а потом еще долго сидели на берегу, любуюсь закатом. Маленький песок забивался даже в труднодоступные места, он путался в волосах, щекотал тело, но в этом была своя романчика.

Когда солнце стало садиться, заливая красным маревом все небо, к нам пришла служанка и принесла несколько пушистых полотенец, в которое я сразу завернулась, потому что начинала замерзать из-за легкого ветерка.

Нас не было долго и за это время многие друзья Аль-Мактума хорошенечко поднабрали, еле стояли на ногах. Мужчины развратно лапали девушек, приспустив купальники и обнажая их прелести. Из далека происходящее напоминает оргию.

Меня невольно передернуло от увиденного. На сколько нужно себя не уважать, чтобы позволять так обходиться с собой? Эти женщины не дороже хлеба, такие легкодоступные и приторные.

Когда девушки увидели Ахмеда, то налетели на него как стайка голубей, окружив его и начав щебетать ему ласковые и пошлые фразочки, продолжая улыбаться. Каждая из них хотела получить кусочек их внимания. Эмир лишь ухмылялся, чтобы получить желаемое — ему даже не нужно было напрягаться. Каждая из них готова была залезть на его член и сделать все сама. Ему нужно было просто расслабиться и получать удовольствие.

Эмир кладёт руку одной из них на грудь, отодвигает красноватую ткань купальника, обнажая силикон и ощупывает его, пробует на упругость. Девушка заливисто смеется, прижимая его руку еще сильнее к себе. Она сама протирается о его ладонь, протискивает красный сосок между пальцев.

Мне становится так неприятно. Розовые очки спадают и разбиваются вдребезги.

А чего я собственно ждала? С самой первой встречи Аль-Мактум демонстрирует, что он получает все, что ему нужно. Он сам сегодня сказал, что хочет просто поразвлечься со мной, ничего более.