Гайдзин - Джеймс Клавелл

— Это не доказывает того, что он существует сейчас, — язвительно заметил Сератар. — Однако я согласен с тем, что сёгун у японцев есть, и Франция одобряет попытку прямого контакта.

— Ваша идея восхитительна, мсье. — Сэр Уильям покраснел. — И как же нам следует её осуществить?

— Пошлите флот против Эдо, — тут же вставил русский, — потребуйте немедленной аудиенции, грозя в противном случае уничтожить город. Имей я в своём распоряжении такой прекрасный флот, как ваш, я бы сначала сровнял половину города с землей, а уже потом требовал бы аудиенции… даже лучше, я бы приказал этому тайкуну-сёгуну прибыть на рассвете следующего дня на борт моего флагмана и вздернул бы его. — Буря одобрительных выкриков.

— Это бесспорно один из действенных способов, — ответил сэр Уильям, — но правительство Её Величества предпочло бы несколько более дипломатичное решение. Далее: мы практически не располагаем достоверной информацией о том, что происходит в этой стране. Я был бы признателен всем коммерсантам, если бы вы помогли нам собрать сведения, которые могли бы оказаться полезными для нас. Мистер Макфей, из всех торговцев вы должны быть наиболее информированным, вы можете что-то сказать?

— Ну, несколько дней назад, — начал Макфей, тщательно взвешивая слова, — один из наших японских поставщиков шелка сказал нашему китайскому компрадору, что некоторые из королевств — он употребил слово «княжества», а королей называл «даймё», наверное, так звучит «князь» по-японски — восстали против бакуфу, в особенности Сацума, и ещё какие-то другие, Тоса и Тёсю…

Сэр Уильям заметил интерес, тут же вспыхнувший в глазах остальных дипломатов, и спросил себя, разумно ли было задавать такой вопрос при всех.

— Где они находятся? — спросил он.

— Сацума — рядом с Нагасаки на Южном острове, который японцы называют Кюсю, — сказал Адамсон, — но вот Тёсю и Тоса?..

— Ну, в общем так, ваша честь, — вызвался из толпы американский моряк, и англичане с удовольствием услышали его ирландский выговор. — Тоса — это часть Сикоку, большого такого острова во внутреннем море. Тёсю лежит далеко на западе, на главном острове, мистер Адамсон, сэр, прямо там, где пролив. Мы через этот пролив часто ходили, в самой узкой части там никак не более мили. Это лучший, самый короткий путь из Шанхая и Гонконга досюда. Туземцы зовут его пролив Симоносеки, и мы там разок покупали у них рыбу и воду в городке, только нас там не больно жаловали. — Много других голосов подтвердили его слова, заявляя, что тоже часто пользовались этим проливом, но никогда не знали, что тамошнее королевство называлось Тёсю.

— Ваше имя, пожалуйста? — обратился сэр Уильям к американцу.

— Пэдди О'Флагерти, боцман американского китобоя «Альбатрос» из Сиэтла, ваша честь.

— Благодарю вас, — сказал сэр Уильям, и мысленно пометил для себя, что нужно будет потом послать за О'Флагерти и расспросить его обо всем поподробнее, а также выяснить, существуют ли карты этого района, и если карт нет, то немедленно приказать флоту изготовить их. — Продолжайте, мистер Макфей, — повернулся он к торговцу. — Восстали, вы говорите?

— Да, сэр. Этот торговец шелком — уж не знаю, насколько ему можно верить, — сказал, что идет этакая борьба за власть против главного тайкуна, которого он называл сёгуном, а также против бакуфу и какого-то короля или, как они говорят, даймё по имени Торанага.

Сэр Уильям увидел, как глаза на почти азиатском лице русского сузились ещё больше.

— Да, мой дорогой граф?

— Нет, ничего, сэр Уильям. Но не это ли имя правителя упоминал Кемпфер?

— Действительно, действительно. — Интересно, почему вы раньше не упоминали при мне, что знакомы с этими очень редкими, но весьма поучительными дневниками, которые были написаны на немецком языке; вы по-немецки не говорите, следовательно, они должны существовать в русском переводе. — Возможно, «Торанага» и означает «правитель» на их языке. Пожалуйста, продолжайте, мистер Макфей.

— Это все, что тот парень рассказал моему компрадору, но я обязательно постараюсь разузнать побольше. А теперь, — произнес Макфей вежливо, но твердо, — будем мы разбираться с королем Сацумы в Ходогайе сегодня ночью или нет?

Табачный дым колыхнулся в наступившем молчании.

— Может кто-нибудь добавить что-либо — про это восстание японцев?

— До нас тоже дошли слухи о нем, — сказал Норберт Грейфорт, глава японского отделения компании «Брок и Сыновья», главного соперника компании Струана. — Но я полагал, это каким-то образом связано с их верховным жрецом, этим микадо, который, судя по всему, живет в Киото, это такой город рядом с Осакой. Я тоже наведу справки. Тем временем, касательно сегодняшней вылазки, я присоединяю свой голос к предложению Макфея: чем скорее мы приструним этих мерзавцев, тем скорее обретем мир и покой. — Он был выше Макфея ростом и открыто ненавидел его.

Когда крики одобрения утихли, сэр Уильям с видом судьи, выносящего приговор, произнес:

— Итак, произойдет следующее. Во-первых, никакого нападения сегодня ночью не будет, и…

Крики «Подавайте в отставку, мы и без вас обойдемся, клянусь Богом, давай, ребята, покажем этим ублюдкам… Мы не можем, без поддержки войск нам…»

— Успокойтесь и слушайте, клянусь Богом! — прокричал сэр Уильям. — Если у кого-то мозги съехали набекрень настолько, что он отправится сегодня ночью в Ходогайю, ему придется отвечать не только перед японским, но и перед нашим законом. Я запрещаю это! Завтра я официально потребую — потребую — от бакуфу и от сёгуна принести официальные извинения, принести немедленно, передать нам обоих убийц для суда и повешения и столь же незамедлительно выплатить денежное возмещение в размере ста тысяч фунтов стерлингов, а иначе пусть пеняют на себя.

Некоторые поддержали его, большинство — нет, собрание закончилось, и народ ринулся к стойке бара, многие уже были готовы взорваться, по мере того как споры становились все более пьяными и горячими. Макфей и Дмитрий протолкались на свежий воздух.

— Господи, как здесь хорошо. — Макфей сдвинул шляпу на затылок и промокнул лоб платком.

— Можно вас на два слова, мистер Макфей?

Джейми обернулся и увидел Грейфорта.

— Разумеется.

— Наедине, если вам угодно.

Эти два человека крайне редко говорили друг с другом о делах.

— Каковы последние новости о молодом Струане?

— Когда я видел его час назад, выглядел он неважно.

— Он умрет?

— Нет. Доктор заверил меня в этом.

Холодная улыбка.

— Откуда, чёрт побери, они могут знать наперед? Но если бы он умер, это могло бы стать концом «Благородного Дома».

— Ничто и никогда не в состоянии разрушить «Благородный Дом», Дирк Струан позаботился на этот счет.

— Не будьте так уверены. Дирк уже больше двадцати лет как мертв, его сын Кулум вот-вот последует за ним, и если Малкольм не выживет, кто тогда станет во главе компании? Не его же младший брат, которому всего десять лет. — В глазах его появился странный блеск. — Может, Старику Броку и семьдесят три, но ни ума, ни хватки он пока не растерял.