Аутодафе - Алексей Пехов

— Надеюсь, после моего посещения Литавии клирики смогут приструнить законников и убедить их на время забыть о цеховой грызне.

— Это важная миссия, — согласился я. — Вот только…

— Ты хочешь знать, почему я здесь?

— Да.

— Чтобы встретиться с тобой, Синеглазый, — улыбнулась она. — Представь себе, даже ведьмы иногда скучают. К тому же есть серьезная тема для разговора.

— Слушаю.

— Клирики заинтересовались историей о маркграфе Валентине и его коллекции кинжалов стражей. Кое-кто в Риапано желает поговорить с тобой, о чем уже сообщили в Арденау.

— Мне обязательно это делать?

— Боюсь, что да. Бегать от них всю жизнь не получится. Пока у тебя есть дело, но после тянуть с этим не стоит. Приезжай в Ливетту, как только освободишься. Я тоже еду туда. Думаю, когда прибуду, конклав уже закончится, и у нас будет новый Папа.

Слухи о болезни прежнего понтифика ходили без малого год. Говорили, что до Пасхи викарий Христа[7]недотянет, но он протянул чуть дольше, и его перстень, обладающий изрядной долей магии, был разбит святым молотом на могиле Петра. В то время когда Папа неспешно собирался отправиться на Небеса, глупые надеялись на чудо и выздоровление немощного старика, а умные начали готовиться к неизбежному и искать свою выгоду. Создавались альянсы, платились взятки, гибли люди.

В итоге после смерти понтифика ситуация сложилась таким образом, что конклав заседал без малого третью неделю (если судить по тем новостям, которые с опозданием доходят до нас из Литавии) и пока не пришел к решению.

Борьба развернулась между ставленником почившего Папы — кардиналом из Литавии — и кардиналом Барбурга, которого поддерживал ряд северных стран и который являлся дядей Гертруды. Мнения разошлись, группы клириков никак не могли договориться друг с другом, а оттого сидели на воде и хлебе,[8]запертые в душном, полутемном помещении, но совершенно не собирались сдаваться. Семидесятилетние стариканы ничуть не уступали молодежи в упрямстве и собирались бороться за власть до последнего вздоха.

— Я бы не рассчитывал на скорое завершение конклава. Помнишь, когда избирали Бенедикта Десятого, кардиналы совещались восемь месяцев и двадцать шесть дней.

— Ну, ты еще вспомни выборы Александра Двенадцатого! Три года, семь месяцев и четыре дня. Тогда шестеро кардиналов не дожили до часа, когда отомкнули двери капеллы. Это было триста лет назад. Сейчас все изменилось. Никто не будет сидеть взаперти, когда теряется доход с его земель, церквей и княжеств. Время — деньги, Людвиг. Они договорятся. Это вопрос ближайших недель, если не дней.

— Понимаю, зачем ты туда едешь. Братство должно поддержать нового Папу.

— Верно. Когда брат моей матери все-таки станет понтификом, стражи, а не законники будут рядом.

— А ты не думала, что будет, если кардинал Барбурга так и останется кардиналом? Его противник никогда не забудет нам этого.

— Не останется. Можешь мне поверить. Он скорее голыми руками передушит конкурентов, но услышит, как на площади Петра произнесут его имя, — усмехнулась она. — Церкви давно нужны реформы, за последние двадцать лет она начала терять позиции на востоке. Еретические волны следуют одна за другой, и никто не хочет, чтобы они накрыли нас с головой. Дядя сможет изменить ситуацию к лучшему.

— Смотрю, ты веришь в него.

— Как и в тебя. Вы с ним в чем-то похожи, Синеглазый, хотя он и старше тебя почти на сорок лет. Обязательно вас познакомлю, когда ты окажешься в Ливетте.

Я улыбнулся, не став говорить, что не имею никакого желания знакомиться с понтификом, будь он хоть четырежды любимым дядюшкой Гертруды.

— Людвиг, я знаю, что у тебя должно быть множество вопросов по поводу того, почему Братство прошло мимо Латки, и хочу ответить на них.

Я вздохнул, взъерошил свои порядком отросшие за время последних злоключений волосы, глянул на женщину, с которой меня связывало слишком многое:

— Расскажи с того момента, как тебя нашел Проповедник.

— Я только что вернулась в Арденау, он появился на следующий день, и, выслушав его историю, я тут же собрала совет. Тех магистров, кто в данный момент находились в городе. Когда они узнали о случившемся, мы сразу начали действовать, ведь Братство не бросает своих. Это непреложное правило, пускай хоть ты трижды провинился перед ними.

Я хмыкнул:

— Но помощь так и не пришла.

— Не пришла. Земли маркграфа, как ты помнишь, уже восемь лет не входят в зону нашей ответственности, и мы не имеем там никаких прав, словно в каком-нибудь Прогансу. Никакой поддержки от местных властей, никакой официальной деятельности.

— Я помню про рекомендации не тревожить маркграфа. Но не до такой же степени, чтобы не беспокоить его, когда пропал страж.

— Все гораздо серьезнее, чем лежит на поверхности. Началось с того, что до наших осведомителей дошли слухи о темной душе, обитающей в подземельях замка Латка. Разумеется, Братство собиралось направить туда стражей, но пришли клирики и попросили оставить маркграфа в покое. Как ты понимаешь, попросили — это очень мягкое слово.

Я опять хмыкнул. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, и, наконец, я произнес:

— Странно. Даже не могу представить, им-то он зачем понадобился.

— У людей из Риапано был какой-то свой интерес, но в подробности нас никто не посвятил. Сказали не лезть куда не следует, и только.

— И Братство склонило голову перед этим приказом. Понимаю.

— Ссориться с клириками — безумие. У нас достаточно проблем с Орденом Праведности, для того чтобы наживать себе еще одного, куда более опасного врага, который легко может стереть любого в порошок.

— Когда с тобой случилась беда, мы просили главного инквизитора Арденау разрешить Братству действовать на землях маркграфа.

— Разве это в его власти — запрещать или разрешать?

— Конечно, нет. Но он связался с тем, у кого есть власть, там, в Риапано, и тот отказал. Мы пытались убедить, но он был непреклонен, хотя и высказал сожаление о нашей потере. Вопреки запрету мы отправили стражей, но братья-каликвецы остановили их и вежливо попросили не делать глупостей. Вернее, уже совершенно невежливо. За всеми, кто находился в Арденау, пристально наблюдали и даже перехватывали нашу почту. Так что по официальным каналам мы ничего не могли сделать. Без поддержки властей самостоятельно штурмовать Латку — занятие бесполезное. С нашими силами это невозможно, для такого штурма нужна целая армия. Так что пришлось воспользоваться услугами наемников, оплатив их работу через подставных лиц. Поверь, Братство не пожалело денег, мы наняли самых лучших, вытаскивавших пленников даже из застенков инквизиции, горных монастырей и княжеских подвалов. Но они пропали где-то в окрестностях замка маркграфа. Исчезли, словно черти утащили их прямиком в ад.