Если завтра не наступит - Сергей Донской

Эх, знать бы наверняка: какое – такое…

22

При виде вошедшего Бондаря американка издала непроизвольный горловой звук, напоминавший писк мышонка, угодившего в когти ястреба. Однако паника оказалась преждевременной. Русский был полностью одет, хотя на его черных волосах блестели капельки воды. Стаканы, поставленные на стол, тоже были мокрыми. Наполняя их до краев, он насмешливо посмотрел на Лиззи:

– По-черному, говоришь? Беспробудно? – Бондарь со стуком отставил почти опустошенную бутылку вина. – Что ж, самое время выяснить, насколько справедливо твое мнение о русских мужчинах.

– Я уважать чужие обычаи, но пить не буду, – твердо произнесла Лиззи.

– Мне поискать другую собутыльницу? Это я мигом, только потом не обижайся.

– Неужели обязательно начинать знакомство с liquоr… с выпивки?

– Всенепременно! – отрезал Бондарь.

– Как ты сказал?

– Я сказал: залпом. До дна.

Придерживая пальцем донышко стакана, он бесцеремонно помог американке справиться с задачей. Ожидая, что у нее перехватит дыхание или начнутся спазмы отвращения, Лиззи застыла. Ощущение оказалось на удивление приятным. Вино было кисловатым, но очень вкусным.

– Немножко как шампань, – прокомментировала Лиззи, облизывая влажные губы. Собственный язык казался ей бархатным.

– Настоящее сухое вино лучше любого шампанского, – заверил ее Бондарь.

– Но чуть-чуть слишком кисло.

– А как ты хотела? Тут всего треть процента сахара.

– Зачем так мало?

– Потому что сухое вино не может быть сладким по определению, – усмехнулся Бондарь. – Мы с тобой пьем не что-нибудь, а «Мукузани», одно из лучших красных вин, существующих на свете.

– Сколько оно стоит? – оживилась Лиззи, с интересом приглядываясь к ароматной темно-гранатовой жидкости, наполняющей ее стакан.

– Выпей и оцени.

Бондарь показал, как это делается, после чего, не спросив разрешения, задымил как паровоз. Лиззи подумала, что рискует заработать рак легких, но это ее почему-то не испугало. Она лишь встала, чтобы пошире открыть форточку, однако это произошло не раньше, чем ее стакан опустел. Словно по волшебству, сказала себе Лиззи. Ее обревшая самостоятельность рука потянулась к пачке «Монте-Карло» и поднесла извлеченную оттуда сигарету к поднесенной Бондарем зажигалке.

– Я не курила очень, очень давно, – услышала Лиззи свой голос. – Со времен мэриджуана-пати в кампусе… – Дым заставил ее закашляться. – Плохой табак, – сказала она между двумя затяжками. – Очень плохой.

– Зато вино превосходное, – парировал Бондарь, щедро наливая «Мукузани». – Выпускается с 1888 года, если я не ошибаюсь. Его изготавливают из винограда «Саперави» и выдерживают в дубовых бочках не менее трех лет. Незаменимое дополнение к сыру или баранине со свежими овощами.

– Хочу есть, – заявила Лиззи, неумело гася окурок. Стакан с рубиновым вином незаметно перекочевал в ее правую руку. – Приглашаю тебя в ресторан, Джеймс.

– Я не Джеймс.

– Ох, сорри… Джин… Дженя… Мы идем в ресторан?

– В другой раз, – сказал Бондарь. – А пока закусывай хачапури.

– От лепьешки не будет сытости, – закапризничала Лиззи, опираясь локтями на пошатнувшийся стол.

– В вине полным-полно калорий.

– Это такой шутка?

– Это такой истина, – поддразнил американку Бондарь.

– Нельзя много калорий, – промямлила Лиззи, успешно влившая в себя третий стакан. – Опасность для фигура. У меня отличный фигура, так говорьят. Секси, да?

– Я в этих вопросах не компетентен.

– Why? Ты не льюбишь женщьин?

– Я не люблю американских шпионок, – уточнил Бондарь.

Реакция Лиззи была неадекватной. Покачав головой, она подперла щеки ладонями и печально заключила:

– Все ненавьидят Америка. – Ее русский язык катастрофически ухудшался. – It's not fear… Нечестно. Зачем так?

– Ты действительно хочешь знать?

– Почему нет?

– Ладно, попытаюсь объяснить, – сказал Бондарь. – Вот, например… Твои соотечественники ежегодно тратят десять миллиардов долларов только на корм для домашних животных.

– Что плохого в этом? – удивилась Лиззи, веки которой то и дело норовили сомкнуться. – Мы льюбим животных.

– А людей? Для того чтобы накормить всех голодающих на планете, требуется шесть миллиардов долларов.

– Не понимаю.

– Тогда другой пример. – Бондарь закурил, щурясь от разъедающего глаза дыма. – Вы покупаете косметики на восемь миллиардов баксов. Это в четыре раза больше, чем во всем мире тратится на начальное образование.

– Почему ты считаешь чужие деньги?

– Вот именно, что чужие. Вы отбираете эти деньги у тех, кто вымирает от нищеты и голода.

– Свободный конкуренция, – сонно возразила Лиззи. – Сильный побеждать. Слабый проигрывать.

– Смотря что считать победой, – проворчал Бондарь, наблюдая за безуспешными попытками американки принять позу, полную достоинства.

Откинувшись на спинку стула, она едва не упала. Ее голова упрямо клонилась вниз, наливаясь свинцовой тяжестью. Цепляясь за край стола, она пробормотала что-то по-английски.

– Что? – переспросил Бондарь.

– You won, – пробормотала Лиззи. – Take your prize, if you want it…

– Говоришь, что я выиграл и могу получить приз?

– Yeah…

– А приз – это, конечно, ты?

– Right… Да…

Не договорив до конца, Лиззи начала заваливаться на бок, отказавшись от дальнейших попыток удержаться на стуле. Бондарь подхватил ее у самого пола, поднял на руки и отнес к кровати. Первое побуждение – бросить отключившуюся американку, как бесчувственное бревно, – он почему-то сдержал, хотя для этого не было никаких оснований. Нахмурившись, аккуратно уложил ее на кровать и даже кое-как укрыл одеялом. Ни нежности, ни сочувствия на его лице не наблюдалось, но и сердитым его назвать было нельзя. Это было лицо человека, выполняющего свою работу, не слишком приятную, но необходимую.

23

По пути в редакцию «Новой Грузии» Бондарь выкурил целых две сигареты, хотя никотиновый вкус во рту был и без того достаточно мерзким. Под стать настроению. Его профессия подразумевала обязательное наличие не только физической силы и мужества, но и коварства, а Бондарь предпочитал действовать в открытую, не прибегая к различного рода уловкам. Правда, на невидимом фронте это было практически невозможно. Приходилось и кривить душой, и хитрить, и много чего еще приходилось делать такого, за что бывало неловко впоследствии. Очередной обманутой жертвой Бондаря стала американка. Ее неплохо обучили рукопашному бою, однако все ее приемы оказались бесполезными в схватке с зеленым змием.