Дитя Ойкумены - Генри Лайон Олди

Ван Фрассен вышел из-под зонта:

– Как насчет сегодня? Мы можем забрать Ника через полчаса.

У павильона охраны их встретила роскошная брюнетка. Одета она была в черно-красный костюм для верховой езды. Капитан не знал, есть ли в «Лебеде» конюшня. Наряд ему понравился. Анне-Марии, судя по выражению ее лица – нет.

– Добрый день. Вивиан Турман, учительница математики.

– Очень приятно, – ответил капитан, и схлопотал гневный взгляд от жены.

– Кто это с вами? Сын?

– Это Ник Зоммерфельд. Он очень хочет повидаться с Региной.

– Друг?

– Вместе ходили в детский сад, – холодно уведомила Анна-Мария.

– Здравствуй, Ник!

Вивиан присела перед мальчиком на корточки и протянула ему руку, как взрослому. Ник выглянул из-за огромного букета люминолусов – в свете закатного солнца цветы играли лиловыми сполохами – застеснялся и спрятался обратно.

– Ну что же ты? Я тебе не нравлюсь?

– Здрасте…

С отчаянной храбростью пилота, идущего на таран, мальчик сделал шаг вперед – и вдруг, неожиданно для всех, взял учительницу за руку и поцеловал. Так делал папа, припомнил он. И все, кому папа так делал, радовались.

Лицо Вивиан просветлело:

– Какой галантный кавалер! Ник, ты похитил мое сердце. Идемте, Регина ждет, не дождется, – она поманила гостей за собой. – Уверена, девочка где-то рядом…

– Я здесь!

Регина выскочила из-за ствола магханской араукарии, завязанного природой в самые невероятные узлы.

– Папа! Мама! Сегодня такое было!.. Ух ты, Ник?!

Она кинулась к мальчику, закружила, затормошила:

– Ты тоже у нас учиться будешь? Здорово!

– Привет, Регина, – сказал Ник, красный как вареный рак. – Нет, я не учиться. Я к тебе пришел. Вот.

И протянул букет.

– Это мне? Красивый какой…

Девочка зачарованно разглядывала цветы.

– Они в темноте светятся. Как фонарики.

– Правда? Спасибо! Ник, ты… ты… замечтательный, да! А у нас тут целый парк есть! И пруд, и фонтанчики… Я тебе всё покажу! Пап, мам, идем!

Букет сам собой оказался у Анны-Марии. Регина ухватила Ника за рукав, мальчик попытался сохранить важный вид, но не устоял перед натиском непоседы Ри. Хохоча, галдя наперебой, дети вприпрыжку умчались по дорожке.

Взрослые двинулись следом.

– Тут у нас пещера! Грот называется… – долетало из кустов справа.

И через минуту, слева:

– А нас от руки писать учили!

– От руки?

– Ага! Сейчас покажу. Мама, папа, идите сюда! Я вам тоже покажу!

– Идем-идем! – откликался капитан.

И они подходили, и Регина демонстрировала слова, которые она записала в коммуникатор, рассказывала про учителя Альбрехта, похожего на одуванчик, про блокноты, карандаши с лучиками… Ник тихо завидовал, понимая, что жизнь не сложилась, и ему до седых волос придется прозябать в скучном детском садике. Капитан радовался успехам дочери, ее неподдельному восторгу; Анна-Мария смеялась, бралась причесывать упрямые кудри Регины – и бросала это бесперспективное занятие. Она изо всех сил старалась забыть, что находится в интернате. Всё хорошо. Всё просто замечательно. Ограничения – залог счастья…

…ну почему нам достались именно эти ограничения?

– …а сегодня я в сказку попала!

– В добрую?

– Не-а! В страшнючую!

– Ужас! – притворно содрогнулся капитан. – И про что была сказка?

– Не про что, а про кого! Про меня и Линду!

– Кем же ты была в сказке? Феей?

– Древним доктором. С ножиком. Линду злая колдунья заколдовала, в кокон посадила. А я ее спасала! Сначала на флейте играла, а потом флейта превратилась в ножик. Я кокон режу-режу, дырку сделала, а оттуда как полезло… Страшное! Чудище! Оно Линду охраняло…

Смех застыл на губах капитана.

– Я ж не знала, что это Линдино чудище! Она не нарочно! Чудище в голове сидит. И выскакивает, если лезут без спросу. А я не знала и полезла. Меня чудище чуть не съело!

В голосе Регины звучала гордость.

– Классная сказка! Я тоже в такую хочу! – Ник боялся пропустить хоть слово. – А дальше что было? Ты его победила? Чудище?

– Ну… – Регина замялась. – Мы сражались. Оно на меня всякие ужасти напускало. А я взяла, и не забоялась! Меня злой доктор съесть хотел! Ножиком резал – не зарезал! Папа с мамой от меня отказались. Из дома выгнали, только понарошку. На папин корабль флуктуации налезли. Папа в них из плазматора палил… Они папу схватили, а я его спасала. Тянем-потянем…

Кровь медленно отхлынула от щек ван Фрассена. Он бросил осторожный взгляд на жену. Анна-Мария, кивая, слушала дочь с безмятежной улыбкой. Капитан понял: сейчас его жена далеко отсюда. Между ней и дочерью – силовой барьер и тысячи световых лет.

– …стало темным-темно. Тут сказка и кончилась. Дядя Фердинанд, который учитель Гюйс, мне под нос ватку сует. Противную! Я от нее вся расчихалась. Я думала, дядя Фердинанд на нас заругается. И Линда так думала. Она мне после сказала. А он не стал! Рассказал нам про чудищ в голове. И про нас, что мы ничего плохого не сделали. Главное, чтобы мы в другой раз так не… не усредствовали, вот! Ник, пошли, я тебе свою комнату покажу?!

– Конечно, покажи, – с усилием, словно у него заржавела шея, кивнул капитан. – Говоришь, в другой раз? Вы тут комнату посмотрите, а я отлучусь.

– Ненадолго? – с беспокойством поинтересовалась девочка.

– Быстрей быстрого. Одна нога здесь, другая – там…

Фердинанда Гюйса капитан нашел на спортивной площадке. Гюйс сидел на шпагате в обществе какой-то рыженькой красотки. Шпагат Гюйса был продольный, красотки – поперечный.

– Вы тут что, с ума посходили? – свистящим шепотом начал ван Фрассен, не заботясь о приличиях. – Думаете, я не смогу защитить свою дочь?! Да я ваш интернат!.. вверх дном…

И показал – как именно.

– В чем дело? – спросила рыженькая у Гюйса.

Вид у красотки был такой, словно она специализировалась на укрощении гневных отцов. И работа успела ей осточертеть.

– Регина ван Фрассен, – объяснил Гюйс, наклонясь всем телом к передней ноге. Лицо его покраснело от прилива крови. – Попытка взлома. Блок Линды Гоффер, результат удовлетворительный.

Капитан еле сдержался, чтобы не пнуть мерзавца.

– Удовлетворительный? Мою дочь едва не свела с ума малолетняя телепатка…