Польша. Полная история - Евсей Гречена

Когда Лжедмитрий II был убит, Михаил Салтыков, информируя об этом короля, писал, что в Москве радуются и готовятся восстать против поляков, а в других городах собирается ополчение. Он предложил боярам просить короля, чтобы он отпустил Владислава в Москву.

Ну, а потом, в 1612 году, Гонсевский оставил комендантом Кремля полковника Николая Струся, а сам уехал в Литву.

Прошло немного времени, и в конце лета 1612 года поражение гетмана Яна Кароля Ходкевича сделало положение запертого в Кремле Струся безнадежным. Как пишет польский историк Томаш Бохун, «с этого момента судьба московского гарнизона была уже предрешена».

Но он, вопреки русскому звучанию своей фамилии, не желал сдавать Кремль и держался там ровно два месяца. До 22 октября 1612 года Николай Струсь отважно удерживал Кремль, ожидая подмоги от короля Сигизмунда, но лютый голод (из 3000 солдат летом к ноябрю осталось не больше половины), а также дезертирство и упадок дисциплины, достигшие апогея, вынудили его сдаться ополчению князя Пожарского.

Произошла сдача 26 октября (5 ноября) 1612 года. Немедленно был произведен раздел пленников: солдаты полка Струся достались казакам Трубецкого, остальные попали под опеку Пожарского. В результате, части гарнизона сохранили жизнь, однако пленные солдаты из полка Струся, вопреки условиям капитуляции, были перебиты казаками князя Трубецкого. Как было сказано в одной из летописей, «казаки весь ево полк побиша, немногие осташа».

Изгнание польских интервентов из Московского Кремля. Худ. Эрнест Лисснер

Сам Струсь пробыл в плену до 1619 года. Ему повезло, он не был выдан казакам, перейдя под личное «покровительство» Трубецкого (как королевский полковник он был чрезвычайно ценным пленником, за которого можно было «взять выкуп»).

То есть, с официальной точки зрения, поляки – это «интервенты» и «иноземные захватчики», а русский народ объединился и прекратил братоубийственное кровопролитие. Такова принятая у нас версия.

С другой стороны, известный писатель Виктор Ерофеев крайне негативно отозвался об этом празднике, заявив следующее: «Считаю, что это большая ошибка – возводить в ранг государственного праздника довольно сомнительные разборки властных группировок времен Смутного времени. На место одного ложного и насквозь фальшивого праздника, я имею в виду годовщину Октябрьского переворота, придумали другой – такой же фальшивый и ложный, который служит только одной цели: продолжать возбуждать вражду и неприязнь между нашими народами».

Под «нашими народами» В. В. Ерофеев, первой женой которого была польский художник Веслава Скура, наверное, подразумевал русских и поляков, но вот только непосредственно поляков в событиях ноября 1612 года принимало участие не так много: по оценкам, в рядах «захватчиков» этнических поляков было не более 30 %, а остальные были этническими литовцами, белорусами (литвинами), украинцами (русинами) и немцами (наемниками из германских земель).

Но даже не это важно, а другое. По сути, в Московии (России) шла гражданская война, и одна из политических группировок, которую принято называть «московской семибоярщиной», призвала на царство польского королевича. Как отмечает М. А. Голденков, «Речь Посполитая ни на кого не нападала, а пришла в Москву по просьбе, как сильнейшая сторона в конфликтной ситуации». Более того, Владиславу присягнули на верность практически все жители Москвы и многих других городов. И получается, что в момент, когда Минин и Пожарский собирали ополчение, у Московии (России) уже был законный и признанный народом царь.

Смутное время завершилось тем, что 21 февраля 1613 года Земский Собор призвал на царство Михаила Романова, в тот же день новому царю присягнула Москва, а за ней – вся Россия. Таким образом, Михаил Федорович стал первым русский царем из династии Романовых. Но при этом западные монархи не восприняли всерьез воцарение Михаила Романова, ведь законным царем они считали Владислава IV Вазу. Да и сам он аж до 1634 года продолжал пользоваться титулом великого князя Московского.

Позднее Владислав, поощряемый польским Сеймом, неудачно попытался овладеть русским престолом, двинувшись на Москву с 11-тысячным войском, и он окончательно отказался от претензий на Россию, лишь уже став польским королем.

Очень странная историческая конструкция, разобраться в которой очень и очень непросто. Как непросто разобраться и вот еще в чем: в любом учебнике написано про подвиг Ивана Сусанина, про то, что он «погиб поздней осенью 1612 года», что он «спас царя», что он «погиб, убитый врагами, но и они нашли свою смерть». Имя Сусанина, который «завел польское войско в дремучий лес и погиб, замученный озверевшими иноземцами», давно стало нарицательным. Так чего же тут не так? Казалось бы, все предельно ясно и понятно…

Во-первых, дата. Если подвиг был совершен осенью 1612 года, то тогда Михаил Романов еще не был избран царем. Если Сусанин совершил свой подвиг, защищая просто своего юного барина и его мать, то это же все равно пример самопожертвования, «подтверждающий незыблемость патриархальных ценностей и устоев русского общества».