Круг замкнулся - Наташа Кокорева

– Ты выросла в храмовом приюте и… не веришь?

– О нет, я не верю – я верую! – Рани смиренно склонилась и уселась на округлый валун в стороне, обхватив его коленями. – Потому и сбежала в четырнадцать лет из приюта – верила, бог не бросит.

– Даже когда мы не верим, он все равно в нас. Когда мы просим невозможного, он ведет нас по острию лезвия, но в конце концов дает то, что нам действительно нужно, а не то, что мы просили.

– Что ты знаешь про острие лезвия? – Рани сплюнула под ноги и отвернулась.

– Ничего, – тихо сказал Стел. – Но я хотел бы знать. Ты могла бы мне рассказать.

– Рассказать что? – Она вскинулась и посмотрела ему в глаза.

– Что случилось с родителями? Почему сбежала из приюта? Как оказалась на мосту? – Стел помолчал и добавил: – Что произошло сегодня?

Она больше не смотрела на него, а с подчеркнутым любопытством изучала обкусанные ногти.

– Тебе вправду все это нужно?

Стел коротко кивнул.

– Зачем? – Он растерялся, и Рани не дала ему ответить. – Ты играешь со мной. Спроси Сарима, куда ты идешь и зачем тебе в попутчиках самоубийца.

– Я не играю, – твердо произнес Стел. – Я с тобой честен. Я хочу, чтобы ты решала сама.

Развернулся и пошел к часовне.

– Если он все равно в нас, то зачем нужны храмы? – раздалось за спиной.

Камни, обкатанные ветром и тысячами прикосновений, блестели влажными обмылками, манили. Стел невесомо коснулся стены. Вмиг пересохли губы, задрожали пальцы, по коже тянуло упругим ветром. Тепло, намоленное веками, пульсировало, врывалось в душу, очищало.

Стел сбросил грязные сапоги у южных дверей и вошел босым, опустился на колени. Седые камни нависали уступами купола. На широких полках чадили свечи цвета топленого молока. По кругу чернели резные буквы завета праведников:

В окно скользнул ветер, взъерошил волосы на затылке и прохладой рассыпался по коже. Тишина залила уши. Стел медленно выдохнул и закрыл глаза. Густо пахло воском, на веках сквозь красный свет проступали темные разводы.

Слассен затянул молитву благодарения. Ученики протяжно подпевали.

Рокот считает Стела глупым мальчишкой. Зачем идти за ним? Рани ненавидит рыцарей. Зачем вести ее за собой? Можно уйти и забрать Рани, но Агила верит, Стел нужен в походе. Сарим, прости и укажи путь!

Выдох уносил мысли и боль. Тревогу. Гнев. Память.

Вдох искрился светом, погружал в бездонную глубину. Наполнял покоем.

Ладони, сложенные лодочкой над головой, тяжелели, сгущали тепло.

От земли пахло хвоей. Кисло-сладко, протяжно. Солнце, просеянное листвой, стекало по медовым стволам, цеплялось за чешую коры и пятнами света впитывалось в тропу. Впереди, за поваленным замшелым стволом, темнел силуэт. Штаны собрались складками у сапог, рубаха мешковато свисала с плеч. Из-под повязки на голове выбился локон. Девушка замерла, обернулась и махнула рукой.

Стел глубоко вдохнул – будто из-под воды вынырнул – и открыл глаза в часовне.

В дверном проеме стояла Рани.

– Я иду с тобой, – сказала она. – И запомни, это я сама так решила.

Стел кивнул. Теперь они оба шли по острию лезвия.

Миндалевидный глаз неотрывно смотрел на Стела медным, позеленелым от времени зрачком. Сплетение лошадиных голов, хвостов и человеческих тел норовило сорваться с барельефа. От земли пробирал озноб. Ветер завывал конским ржанием и предсмертными криками. Стел смаковал пряные отголоски тепла: мастер, умерший сотни лет назад, восхитительно и страшно продолжал жить в своем творении.

– Какая жуть налеплена на воротах… – зевнула Рани.

Худощавая кобыла топталась на месте, выбивая из брусчатки пыль. Наездница куталась в шерстяной плащ, сутулилась и походила на встрепанного воробья.

– Искусство, – пробормотал Стел. – Творение рук человеческих, – он перевел взгляд на Рани, вновь на ворота – и улыбнулся, многозначительно округлив глаза: – Я знаю, что делать! Тебе нужно туда.

Рани вытянула шею и беззвучно проговорила, на шутовской манер растягивая губы:

– Куда?

– В Каменку. – Непроницаемый болотистый взгляд не выражал ни единой мысли, и Стел добавил: – На воротах изображена битва за Каменку.

Рани лишь усмехнулась широко открытым ртом, но Стел не сдавался:

– Я веду переписку с их настоятелем. Ты могла бы остаться там помогать…

– Что-то вроде заключения в храмовом приюте? – фыркнула она и перестала паясничать.

– Зачем ты так? Там простор, свобода…

– Хочешь, чтобы я оказалась подальше от тебя? – сощурилась она, заглядывая ему в глаза.

Стел уставился на ворота. Сарим, одари терпением!

Громыхнули засовы, створки медленно разошлись, и лица кочевников на барельефе потеряли сходство с человеческими. Рыцари ровными рядами хлынули на степной тракт.

– Хочу, чтобы ты оказалась подальше от них, – Стел кивнул на отряд.

– Ты крайне заботлив.

Рани отвернулась, стукнула пятками по лошадиным бокам и заняла свое место в общем потоке. Стел поравнялся с ней и негромко добавил:

– А на обратном пути я бы тебя забрал, если бы ты захотела.

В ответ она лишь надменно задрала брови. Стел резко выдохнул и запрокинул голову. Она издевается?! Раз он маг, то может направо и налево мысли читать, что ли?

За спиной с грохотом закрылись Южные ворота – самые крупные ворота Окружной стены, растянувшейся вокруг городов на многие дни пути. Будто захлопнулись двери родного дома.

Поход начался.

В лицо ударил предутренний ветер, холод пробрался в ноздри. Сизая степь раскинулась от горизонта до горизонта под угольным небом с малиновой подпалиной рассвета. В ложбинах белел лежалый снег, но даже с закрытыми глазами от кончиков пальцев до кончиков волос ощущалась весна. Весна.

– Жизнь научила меня далеко не загадывать, – мягко произнесла Рани.