По осколкам разбитого зеркала - Евгения Михайлова

– Не узнала, – сказала я. – Я с удовольствием не узнала тебя, жалкая ты Наташка.

Быстро ушла к себе, стирая по дороге пятно с памяти о моем мужчине, который мог справиться со всем, кроме вины, предательства и преступной сути близкого человека. Мне досталась главная роль – хранительницы.

Муж Нели умер после недолгой и очень тяжелой болезни. Это время пролетело для нее в мороке страха, паники, отчаянных попыток победить беду вопреки всему. Прогнозы врачей с самого начала были пессимистичными. И Неля хваталась за житейский опыт и мудрость знакомых. Жадно ловила истории о чудесных исцелениях, с надеждой коллекционировала случаи некомпетентности и ошибок врачей. Смерть Кирилла застала ее врасплох, оказалась жестокой несправедливостью. Мир Нели рассыпался за ночь. Это был мир на двоих. Неля не помнила, что было до их встречи. Она не представляла, что может быть после. После встречи, которая длилась двадцать лет.

Во время поминок она отрешенно слушала хвалебные и даже высокопарные слова в честь мужа. Кирилл был хорошим человеком, добрым и преданным – делу, друзьям, семье. Он был прекрасным специалистом, отличным коллегой. Его заслуженно уважали и любили. Но какое это теперь имеет значение? Его нет. Всего того, за что ценили Кирилла, больше нет. Слова опустели и стали невесомыми, как будто были адресованы призраку. И Неля в своей потерянности ловила из общих разговоров, из множества ободряющих слов все то же: нелепую, условную и убаюкивающую житейскую мудрость друзей. Они говорили о редком везении – прожить в любви и счастье двадцать лет. О том, что Кирилл ее не оставит. Он всегда ей будет незримо помогать. Любовь не знает смерти. А ее жизнь должна продолжаться. Она еще молодая и привлекательная женщина. Кирилл не хотел бы, чтобы она зачахла в тоске.

Подруга Вера сказала о счастливой магии цифр в их судьбе. Они с Кириллом поженились, когда им было по двадцать лет. Их жизнь была счастьем длиной в двадцать лет. Их дочери сейчас двадцать лет, и она вышла замуж незадолго до смерти отца. И начинается новый круг семейного счастья и любви. И всем и всегда будет нужна она, Неля.

Это все помогало только сначала, но к концу застолья у Нели кружилась голова от количества повторений слова «счастье», ее тошнило от сладости и приторности пафосных утешений и восхвалений. Суть была лишь в том, что эти чужие люди сейчас разойдутся, а Неле нужно будет сделать шаг в свою самую горькую, пустую и одинокую ночь. И попытаться дожить до утра.

Когда люди стали расходиться, Неля вышла их проводить во двор. Они расселись по своим машинам. Подруга Вера пошла к метро: она жила на следующей станции. Обещала утром заглянуть. Дочка не успела приехать на похороны: она с мужем-дипломатом была сейчас в Вашингтоне на серьезном форуме. Почему-то Неле от этого было легче. Дочь выросла прагматичным, холодноватым человеком, а ее муж Неле категорически не нравился.

Неля сделала шаг к подъезду, и тут к ней подошла соседка Валентина. Они с Кириллом часто встречались с ней, выгуливая свою таксу Асю. У Вали – добродушный лабрадор Лева. Она сама и ее собака очень нравились Кириллу и Неле. Кирилл называл Валю красавицей. Он был очень щедр к людям, внимателен и доброжелателен к знакомым женщинам. Это было для него так естественно, так искренне, так чисто, что у Нели никогда не было оснований для ревности. Она так понимала его щедрость: Кирилл настолько счастлив в браке, так уверен в их взаимной любви, что ему хочется говорить что-то приятное всем остальным людям, которым повезло меньше, чем им. А Валентине совсем не повезло. Ее муж был тяжелым, грубым человеком. Она пыталась и не могла с ним развестись. Однажды он сел пьяным за руль и разбился. Валя стала вдовой в тридцать лет. Это случилось два года назад.

Неля увидела свое отражение в ее больших, серьезных глазах темно-серого цвета, которые смотрели на нее печально и мрачно в траурной тени ресниц. И она впервые за весь день заплакала, сжав руки Валентины.

– Спасибо, что подошла. И не говори ничего. Знаю, что ты его жалеешь. Что понимаешь меня. Только ты и понимаешь. Устала я сегодня от чужих людей и ненужных слов.

Так Неля в день своего большого горя выделила всего одного человека по тонкому духовному родству. Она не почувствовала такого ни в общении со старыми друзьями семьи, ни с подругой, которую знала еще до замужества. Не почувствовала бы и с дочерью.

По первой, черной и зыбкой ночи своего вдовства Неля брела, наверное, сто лет. Утренний свет обжег воспаленные больные глаза. Глоток воздуха из открытого окна коснулся высохшего рта: в нем не осталось ни капли влаги. Горечь пустыни. Было очень страшно выйти за пределы своего порога, увидеть дорожку, по которой они с Кириллом ходили вдвоем. Было невыносимо видеть других людей, которые остались такими же, как вчера. Но Неля поймала взгляд таксы Аси. Оделась и взяла поводок.

– Может, встретим Валю с Левой, – сказала она не столько Асе, сколько себе.

Побродили. Неля выбирала самые безлюдные места, такие, где встречаются только собачники. Но когда навстречу шел кто-то знакомый с собакой, уходила с дорожки в сторону.

– Потом с ними поиграешь, – говорила она удивленной Асе. – Не сегодня.

Так, за дорожкой, на пустыре они и встретили Валентину с Левой. Неля только сейчас сообразила, что Валя, в отличие от нее, всегда избегала встреч с другими людьми. Они с Кириллом были для нее исключением.

Соседка выглядела больной и сразу объяснила:

– Ужасный вирус подхватила. Температура, кашель, насморк и страшная резь в глазах. Отпросилась на пару дней с работы.

Они походили немного молча. Их окутывала пелена мелкого прямого дождя. Лучшего фона для настроения не найти. Неля думала о том, что Валя обладает редким качеством. С ней легко молчать. Есть ощущение, будто она как-то попадает в твою волну: в такое утро это единственно возможная поддержка. Неле казалось, что они вдвоем выплывают из серой, бесконечной реки. И, может, выплывут, хотя поплыли вдоль берегов.

– У тебя есть близкие родственники? – спросила Неля.

– Близкие родственники? – недоуменно переспросила Валя. – У меня есть родственники, но никто из них никогда не был мне близок. Это совсем разные вещи – родственные связи и человеческая близость. Только давай не будем с утра ни о том, ни о другом. У меня голова как будто залита горячим воском. Как ты себя чувствуешь сегодня, даже не спрашиваю. Понимаю. Если тебе что-то нужно, скажи. Может, в магазин, аптеку, с Асей еще выйти. Я знаю, что в первый день после похорон самое сложное – встречаться с людьми.

– Да мне ничего не нужно. Еды полно после поминок. А тебе лежать нужно. Высокая температура?

– Да. Но ты позвони, если с Асей не сможешь выйти. Я завяжу рот платком и пойду. Мне во время болезни как раз тяжелее всего лежать.

Валентина с Левой проводили их до подъезда. Неля коснулась на прощание руки Вали и отметила, что эта ладонь не горячая, как должно быть при температуре. Наоборот – ледяная. Сложный человек Валентина. Тяжелый час легче переживать со сложным человеком. Простые люди оглушают треском и утомительной пустотой.