Без Отечества… - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
— Да-а… — протянул я, тыкая носком ботинка в засохший огрызок яблока на полу, — это по её мнению «немного грязно»? Вот это свинарник! Ладно, приберусь… хотя Эка тот ещё кадр!
Снова захотелось в туалет, но посетив его и рассмотрев наслоения гуано на унитазе, я решил снова сходить в бистро. А квартира… придётся нанять кого-то, чтобы вычистили этот хлев!
— Ну, Эка…
Открыв щелястое, нещадно скрипучее окно, обещающее постояльцу постоянный приток свежего воздуха, а иногда и виды, я подтянулся и выскользнул на черепичную крышу.
— Ну… хоть в этом не ошибся, — констатировал я, озирая возможные пути отхода. Собственно, я и выбирал временное жильё прежде всего по близости к Сорбонне и путям отступления, случись вдруг что.
… и только сейчас стало ясно, что «вдруг что» осталось в России, а здесь, разумеется, не «тишь, гладь и Божья благодать», но уж точно — квартиру следовало выбирать по иным параметрам!
— Ладно, — я попытался утешить себя, — пара недель максимум, и найду нормальную квартиру!
Стараясь зачем-то, чтобы меня не было видно с улицы, осторожно прошёлся по крыше, запятнанной голубиным гуано, кошачьими «подарками» и разным сором, принесённым ветрами. Виды потрясающие! Хоть здесь владелица квартиры не соврала…
Оценив возможность устроить на крыше пикник, нашёл эту идею вполне интересной. Прибраться слегка, и пожалуйста — можно будет попивать кофе или вино, обнимая девушку и любуясь видами Латинского квартала в качестве прелюдии. Ну или пить вино с такими же студиозусами, беседовать с ними о всяком разном, орать с крыши песни и строить грандиозные планы на будущее.
Спустившись вниз, зашёл к консьержу, листающему в своём закутке старую газету и не выпускающему из тонкогубого рта потухшую трубку. Завидев меня, он вопросительно приподнял бровь и перекинул трубку во рту, шевельнув роскошными усами.
— Позвонить? — зачем-то переспросил он, — А… звони, только платите сразу. А то знаю я вас, студентов!
— Да, месье, — киваю я, протискиваясь мимо него к телефону, стоящему на отдельном столике.
«— Винтаж! — мелькнула восхищённая мысль при виде сего девайса, — Не удивлюсь, если это один из первых аппаратов современного типа, очень уж вид соответствующий. Скорее всего, его купили где-нибудь на блошином рынке…»
Мелькнула и ушла (но не до конца!) мысль о том, что лет через несколько, когда (и если!) дела пойдут более-менее хорошо, неплохо бы прикупить где-нибудь в Швейцарии домик. Не только как вложение капитала и убежище от Смутных Времён, но и как хранилище для подобных винтажных вещиц.
Присмотреть особнячок в глуши с большими, сухими подвалами, и покупать потихонечку на блошиных рынках Парижа то, что лет этак через полсотни будет цениться на два порядка дороже. Потому что картины, это само собой, но и вещицы такого рода, особенно не нуждающиеся в каких-то сложных условиях хранения и не боящиеся плесени, вполне недурственное вложение капитала!
Да собственно, и не только капитала… по крайней мере, не напрямую. Большинство значимых коллекционеров люди состоятельные, с так называемыми «старыми» деньгами. Влиться в эту среду, стать в ней не просто «своим», но и в некотором роде заметной фигурой, дорогого стоит.
Листая записную книжку, чьи страницы набрякли от сырости, нахожу нужный номер и снимаю трубку с рычагов.
— Мадемуазель! — слышно плохо, будто барышня на телефонной станции держит трубку в полуметре от себя. Да ещё какие-то потрескивания, будь они неладны, — Мадемуазель, соедините меня…
Консьерж, пожилой носатый француз, низкорослый, несколько полноватый и заросший обильным волосом, слушал мои разговоры безо всякого стеснения, нещадно дымя и не пытаясь даже делать вид, что ему это неинтересно.
— … да, месье, да… Алекс! Нет, из России! Из Москвы! Да, да, Пыжов!
— … да, в любое удобное для вас время, месье Николя!
— Мадемуазель! — консьерж выразительно трясёт пустым кошельком, показывая, что надо доплатить. Телефон нынче удовольствие ох какое недешёвое!
Киваю понятливо, и удерживая трубку плечом и шеей, роюсь в карманах. Где же, где…
— … соедините меня…
Наконец, несколько охрипнув и заработав лёгкую головную боль от беспрестанных попыток вслушиваться в треск, кладу трубку и устало приваливаюсь к стене, разминая шею.
— Студент? — фамильярно поинтересовался консьерж, окутываясь клубами дыма и приобретая известное сходство с хоббитом, — Слышал, рекомендации получил? Это много значит!
Ссорится с консьержем последнее дело, но и тратить время на беседы со скучающим стариканом я не имел особого желания. Поэтому вежливо покивав, узнал о славном боевом прошлом дядюшки Жака, отговорился недостатком времени и ушёл в банк.
Несовершеннолетнему, да ещё и гражданину другой страны, открыть во Франции счёт не так-то просто. Но как обычно это и бывает, нашлись обходные пути. Всё, разумеется, полностью законно… просто надо знать, куда и к кому стучаться.
Рекомендательные письма сделали своё дело, счёт был открыт в кратчайшие сроки, и всего через два часа, открыв не только счёт, но и арендовав ячейку, я отправился за привезёнными из Дании книгами.
— Переезжаешь? — удивился дядюшка Жак, вздёргивая кустистые брови, — Уже?! Быстро иудейка в этот раз…
Последнюю фразу консьерж пробормотал себе под нос, так что мне могло и послышаться.
— Нет? — он покивал, посасывая трубочку, — Ну да, ну да… С другой стороны — квартира, между нами, хотя и дрянь, но недорого, да и расположение удачное.
Смелость его объяснялась не только военной пенсией, но и тем, что Папиашвили владеет не всем зданием, а именно мансардой. Какая-то сложная система долевого домовладения, подробности которой мне не слишком интересны, так что я особо не прислушивался, пропуская ворчанье, сопенье и кхеканье старика мимо ушей.
Понял только, что дядюшка Жак — человек заслуженный, а Эка — не то чтобы мошенница в юридическом смысле этого слова, а скорее — ловкая и пройдошливая особа, не обременённая моральными принципами. И она, чёрт подери, не француженка! Французы, по крайней парижане, люди хоть с хитрецой, но порядочные, а не всякие там…
Поднявшись со мной (без моего на то желания), консьерж удивлёно вскинул брови, пройдясь по комнате.
— Это надо же… — только и сказал он, зайдя в туалет, засвистев что-то похоронное и брезгливо рассматривая обстановку. Затем дядюшка Жак примерился задом в кресло, ощутимо продавившееся и раскорячившееся под его весом.
— Н-да… — протянул он, осторожно встав и отряхиваясь, — у нас, во Франции, так не принято! Это надо же… Супруга моя здесь приберёт, ты не против?
Сумму он запросил не то чтобы маленькую, но я, сделав поправку на столичные цены и общую засранность квартиры, нашёл её адекватной. Оживившись будущему прибытку, дядюшка Жак выскочил на улицу за извозчиком и помог мне с
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!