Желанная и вероломная - Хизер Грэм

Если бы не война, ни один мужчина не осмелился бы вести себя с ней подобным образом. Она бы все еще носила траур, спасаясь под черными одеждами от чувств и страстей.

Дабни уходит туда, где свистят пули, сверкают сабли и грохочет артиллерия. Его могут убить в любую минуту.

Келли заставила себя улыбнуться.

— Эрик, ты мне небезразличен, сам знаешь. Но пока мое сердце все еще принадлежит мужу, — прошептала она.

— Скажи мне, что я могу вернуться сюда, — попросил он.

— Эрик, я буду молиться о том, чтобы ты вернулся, — отозвалась она, имея в виду, что желает ему вернуться живым с войны.

Но он понял ее слова по-своему.

Глаза у него вспыхнули, лицо осветила самодовольная улыбка.

Келли, вздохнув, хотела было объяснить, что он не правильно ее понял, но не решилась. Кто знает, что будет завтра?

Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.

— В таком случае до свидания, Келли. До встречи после войны, — процитировал он слова песенки, которая с каждым днем завоевывала все большую популярность.

Девушка кивнула:

— До свидания, Эрик. Береги себя.

Она проводила его до входной двери и остановилась на пороге.

Дабни неожиданно притянул ее к себе и поцеловал самым, по его мнению, страстным поцелуем. Для Келли же он был полной неожиданностью. Эрик не был дерзок, не пытался раздвинуть языком ее губы, ему, видимо, хотелось только крепко обнять ее. Потом он так же неожиданно отпустил девушку. Обернувшись на пороге, капитан отсалютовал и, прошептав ее имя, поспешно зашагал по дорожке к своему коню.

— О Господи! — вздохнула Келли и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной, не зная, смеяться ей или плакать.

Потом бросилась на кухню.

— Дэниел? — позвала она вполголоса. Никто не отозвался.

Она торопливо вернулась в гостиную.

— Дэниел?!

Ответа не было. Подхватив юбки, она взбежала вверх по лестнице. Дверь в ее спальню была распахнута настежь.

— Дэниел?..

Молчание. Она присела на краешек кровати, потом рухнула навзничь.

— Слава Богу? Как видно, он ушел к себе на Юг!

Но тут дверь спальни тихо скрипнула, и Келли, вскочив на ноги, уставилась в угол.

Там, улыбаясь, стоял Дэниел Камерон.

— Нет, ангелок! И не надейся! — Глаза его горели насмешливым огнем. — Так, значит, он будет любить тебя до конца своих дней?

— Заткнись, будь любезен, — огрызнулась она. — Что за невоспитанность! По всей видимости, ты подслушал разговор от первого слова до последнего?

— Я не мог лишить себя такого удовольствия, — ответил он, глядя на нее сверху вниз. Потом наклонился и, подхватив на руки, поставил перед собой. — Значит, «до встречи после войны»? — улыбнулся он.

— Прошу тебя, уходи!

Камерон улыбнулся еще шире. Пламя его глаз прожигало ее до самого сердца. Он наклонился к ней, и пламя тоже приблизилось.

И жгло еще жарче, проникая все глубже и глубже.

— Не жди его, ангелок. Если он так неумело делает это…

— Что он делает неумело? Что вообще он должен делать, полковник Камерон? — возмущенно спросила она.

— Сейчас покажу.

В душе ее теперь пылало адское пламя.

Дэниел крепко обнял ее, и в том, что это страсть, сомневаться не приходилось.

От неожиданности Келли обмерла и тут же ощутила, что тает в его объятиях.

Похоже, он отлично знал, как следует обнимать женщину, чтобы сладкая истома разлилась по всему ее телу. Он обнимал ее так крепко и так нежно, что она чувствовала себя под надежной защитой. Сердце ее бешено колотилось, она задыхалась…

И все же ей было удивительно уютно в его объятиях. Какие сильные и надежные руки! А она так долго была одна.

Взгляд его тоже стал своего рода прикосновением. Пронзительно синие глаза словно прожигали насквозь. Она снова почувствовала, как согревается и пылает под взглядом этого человека.

Дэниел не сводил с нее глаз, и по его лицу медленно расплывалась улыбка. Потом он наклонился и стал ее целовать.

Почувствовав его настойчивые губы, она вдруг испытала всплеск незнакомых ей ощущений. Он целовал ее так, будто давным-давно собирался сделать это, будто именно этого прикосновения к ее губам только и ждал. Она подчинилась и не протестовала, но, надо отдать ему должное, он знал, как следует целовать женщину.

Он вмиг разбудил ее чувства, медленно раскрывая губы и уверенно погружая язык все глубже и глубже. Это был всего лишь поцелуй, однако именно в нем заключалась подлинная магия: он заставил ее желать большего, гораздо большего. Настойчивые прикосновения языка приводили ее в состояние сладостного восторга.

Дэниел оторвался от ее губ, но девушка потянулась к нему, требуя продолжения, и он снова прильнул к ее губам — жадно, настойчиво погружая ее в водоворот своего желания.

Затем коснулся ее щеки, и Келли вздрогнула, ощутив, как нарастает его желание.

Как же с ним хорошо! Она никогда еще не пылала такой страстью, даже к Грегори.

Грегори!

Ей и в голову не приходило, что она может испытать влечение к другому мужчине, пока в ее жизни не появился нежданно-негаданно этот мятежник. Подумать только, ведь всего несколько минут назад, оказавшись в объятиях Эрика, она ровным счетом ничего не почувствовала, кроме неловкости и желания поскорее высвободиться!

А к мятежнику ее влекло, и влекло безумно. Ей нравилось его лицо, огонь в глазах и голос. А как прекрасно его тело — ведь когда человек нагой, на нем нет ни синего мундира, ни серого…

«Нет! — пронеслось у нее в голове. — Это человек в сером мундире, независимо от того, одет ли он или без одежды. Сердце его принадлежит „правому делу“, и я не в силах что-либо изменить».

Значит, она — вдова, которая предает свои убеждения.

— Не надо, прошу вас, не надо!

Ей удалось наконец высвободиться. Он не удерживал ее насильно, он просто крепко, обнимал. Не скрывая своего желания, но не принуждая.

Оторвавшись от ее губ. Камерон встретился с ней взглядом.

Он ждал, когда она заговорит.

Келли тряхнула головой, с ужасом почувствовав, что глаза ее застилают слезы.

— Не надо, прошу вас. Я не могу! Не должна, — только и выдавила она. — Вы должны уйти.

— Келли…

— Прошу вас! — воскликнула она, попятившись. — Уходите!

Она повернулась и, выбежав из комнаты, скатилась вниз по лестнице. Но даже этого ей показалось мало. Она выскочила из дома и, хлопнув дверью, прислонилась к ней спиной, глубоко вдыхая ночной воздух.