Стертые времена - Владимир Гой

– Жорж, ты же вроде врач-геронтолог, откуда такие познания об истории этого монастыря?..

Он как-то грустно посмотрел на меня:

– Это история моей первой любви! Мы с ней любили сюда приезжать, я тогда ещё только учился в университете, а она была уже взрослой женщиной, и нам здесь нравилось. Её звали Мари… – он говорил об этом так грустно и в прошедшем времени, что я подумал о самом плохом.

– Она умерла?..

– Нет, что ты! – он засмеялся. – Дай бог ей здоровья, она хорошая женщина, мы просто расстались. Она была старше меня на двадцать лет, и я очень любил её, она помогла мне встать на ноги. Но потом я встретил другую, и мы расстались. А потом я расстался и с той, другой. Се ля ви! Вон видишь тот каменный гроб? – он указал на саркофаг в центре зала. – Он сделан точно по форме человеческой фигуры. Когда мы в первый раз сюда приехали, я забрался в него, и он был точно по моему размеру, даже место для головы было идеально под меня. А потом я попытался оттуда вылезти, и гроб меня не отпускал, камень зажимал мою шею, я не мог даже поднять голову. Меня охватил ужас, мне казалось, что меня держит кто-то с того света. Вытащили меня монахи, поднимая моё тело ровно вверх, по-другому выбраться оттуда было невозможно, так бы и остался лежать тут навсегда. Даже подходить к нему не хочу!

Мне же было любопытно, я подошел к последнему прибежищу какого-то почившего рыцаря и представил, как Жорж в ужасе бился там, пытаясь освободиться. Потом мы вышли из-под этих каменных сводов на огромный двор, с которого открывался грандиозный вид вниз на долину, казалось, что вдаль просматривается километров с тридцать, а то и больше. Я опустил пару монет в стационарный бинокль, и Валерия принялась рассматривать далёкие пейзажи, а я пытался прочесть надпись на металлической пластине возле обрыва. Жорж стоял рядом и смотрел куда-то вдаль.

– А больше ты никогда её не видел после расставания?..

Он удивлённо на меня посмотрел:

– Конечно, видел! На все праздники я посылаю ей цветы, вот завтра первое мая, и ей тоже обязательно принесут от меня букет!

Я в свою очередь не мог не удивить его нашими нравами.

– У нас всё по-другому, после развода женщина может получить цветы от своего бывшего только на кладбище, когда её провожают в последний путь, если, конечно, он её переживёт!..

Машина урчала своим мощным двигателем и плавно вписывалась в один поворот за другим, спускаясь в долину. Мне доставляла удовольствие такая езда, когда ты знаешь, что в случае надобности мощный мотор позволит ей сорваться с места и набрать за секунды триста километров в час, но это можно делать только на автобане в Германии, где нет ограничения, а тут это чревато большими неприятностями. Вскоре за одним из поворотов показались высокие каменные стены старинного замка.

– Вуаля, – сказал Жорж, – мы почти на месте.

Как только мы вышли из машины и отошли от неё метров на триста, с черного от туч неба хлынул проливной дождь, превратив дорогу к замку в сплошной поток воды. Пришлось взобраться на высокий край обочины, пытаясь спрятаться под кроной огромного дерева, но это не помогло, и вскоре нашу одежду можно было выжимать. Дождь прошёл так же внезапно, как и начался, но музей оказался закрыт на перерыв. Мы решили не ждать, пока он откроется, и так уже зуб на зуб не попадал. На память о месте, где мы промокли из-за любви к прошлому, я купил в сувенирной лавке копию старинного мушкета. Потом мы сели в машину и поехали в близлежащий городок выпить хорошего вина и отведать знаменитого местного сыра.

Хозяин маленького уютного ресторана, увидев, во что нас превратил дождь, растопил камин и посадил за столик рядом у огня. После бутылки Анжуйского мне захотелось побольше узнать об отношениях между женщиной и мужчиной тут, во Франции.

– Уфф, это очень сложно! И даже мы не можем предугадать, что они выкинут в следующий момент. Сегодня тебя ещё любят, а завтра могут дать отставку непонятно из-за чего. Эти переживания порой сводят с ума!

– А сейчас у тебя есть подруга?

– Да, мы вместе уже двадцать лет.

– Так почему ты её не взял с собой?

– Она сейчас не может, Лиззи живёт с мужем в Швейцарии, а каждые выходные на два дня приезжает ко мне, и так уже два десятка лет. Я для этого ей специально машину купил.

Я немножко растерялся.

– И муж до сих пор её не убил?..

Он посмотрел на меня с удивлением:

– За что? Она же от него не ушла, просто поставила условие, и он согласился.

От такой цивилизованной простоты отношений у меня просто начало сносить голову.

– А она не собиралась уйти к тебе навсегда?

– Я всё время её об этом просил, но у неё были маленькие дети.

– Она их до сих пор грудью кормит? – съязвил я.

Жорж засмеялся:

– Да нет, им обоим уже за двадцать.

«Значит, кормит его обещаниями и грудью! – думалось мне. – Честно отрабатывает купленную ей машину и наверняка с согласия мужа, по выходным её не надо кормить, куда-то водить, тратя на неё деньги из семейного бюджета, тут всё в семью. И приедет после выходных домой, как из маленького отпуска, счастливой и удовлетворённой, и всем хорошо».

В голове не укладывался такой порядок вещей, здесь явно доминировали женщины, а мужской пол был в роли вечного просителя. Настоящие подкаблучники, и это потомки Наполеона, который брал что хотел! А может, тоже выклянчивал, покупая в подарок экипажи? Я вспомнил, как на меня посмотрела подружка Жоржа там, в ресторане Страсбурга, и где-то в области солнечного сплетения появилось незнакомое мне ощущение свободного полёта.

«Может, они умеют что-то такое, что нам не известно, или просто мы там у себя были чересчур большими дикарями, и наша прекрасная половина не могла раскрыть свои тайные желания. Ну а если бы раскрыла…» – додумывать я не стал и с интересом посмотрел на Валерию, пытаясь разгадать, что там вертится у неё в голове. Но её лицо ничего не выражало.

Вечером уже в отеле я спросил у Валерии:

– Как тебе его любовная история? – и с любопытством ждал ее ответа.

– Она его не любит!

Запах сигаретного дыма, въевшегося в кресла, обивку стен, даже в потолок и стойку, выветрить отсюда было невозможно. Это был специфический запах любого бара, где курили, а курили тогда везде, кроме общественных столовых. И этим же запахом каждый день во время работы пропитывались мои волосы и одежда, спасал только душ после работы и утренний бег, когда я пытался провентилировать свои лёгкие. А на следующий день начиналось всё сначала.

Мне нравилась эта атмосфера праздника, в баре не проводят поминок и не льют слёз, это специфика банкетных залов и ресторанов. Тут только праздник. Даже случающиеся драки – это не что иное, как битва самцов за самку. Но чаще всего это уже происходит там, за стенами бара.