Ангелы сирийского неба - Александр Тамоников

– Ну и хорошо! Впереди аппендикс.

– Горючее?

– Норма.

– Система предупреждения об облучении?

– Включена. Аппендикс!

– Что-то я не вижу наших турецких коллег. Твою мать!.. Говорят же, не поминай черта!

– Объявились?

– Как всегда, один «F-16». Параллельный курс. Что по облучению?

– Нас не ведут. «F-16» не применяет бортовую РЛС.

– Номер перехватчика семнадцать, вчера был тринадцать.

– Меняются. Прошли выступ.

– И турок отвалил.

«Су-24М» приближался к аэродрому.

Пестов снизил скорость до тысячи ста километров в час и сообщил на пункт управления полетом:

– Я ноль тридцать четвертый! Задание в зоне закончил.

– На привод шестьсот, посадка.

Штурман доложил данные о силе и порывах ветра.

– Нормально. Снижение скорости.

– Одна тысяча, девятьсот, шестьсот! Высота семьсот!

– Заход на посадку.

– Скорость пятьсот, высота шестьсот, четыреста, триста.

– Шасси!

– Вышли, зафиксированы.

– Передняя стойка!

– Норма!

– Посадка.

«Су-24» на скорости в двести девяносто километров в час коснулся бетонки, выпустил тормозной парашют. Пестов убавил скорость, удерживая самолет на полосе. В конце ее он сбросил парашют и начал разворот к месту стоянки.

«Су-24» качнулся и замер. Техник, который, разумеется, ждал возвращения машины, занялся своей работой: стремянка, фонарь, ремни, чеки в ручках катапульт, помощь командиру, штурману.

Появились тягач и топливозаправщик.

Полковник Грубанов подошел, улыбнулся, пожал руки пилотам и заявил:

– Молодцы, парни! Командный пункт уничтожен полностью. В штабе посмотрели видео с беспилотника. Впечатляет.

– Хабара зацепили? – спросил Пестов.

– Точно узнаем позже, но до удара он вел переговоры с Эр-Раккой. Связь внезапно оборвалась. Сейчас в районе командного пункта террористов, теперь уже бывшего, полное молчание в эфире. Наши слушают Эр-Ракку. Других данных у меня пока нет. Но если Хабар находился на своем КП, то выжить он никак не мог. Отличная работа. Давайте в машину. Я вас в столовую отвезу.

– Да мы и сами дойдем. В медпункт заглянем.

– В этом нет никакой необходимости. Ужин, отдых. При желании просмотр видео, но завтра все равно его крутить на разборе полетов.

Капитан Масатов, видимо, вспомнил, что лейтенант Топалова уже сменилась или сдает дежурство, и сказал:

– Ладно, завтра посмотрим. Главное, объект отработан.

Пестов улыбнулся:

– Тогда принимаем приглашение командира. Когда еще он нас на своем служебном «УАЗе» прокатит?!

Офицеры устроились в армейском внедорожнике, и тот пошел к столовой летного состава, работающей круглосуточно. Летчикам определялось четырехразовое специальное питание. Несмотря ни на что. В России и в Сирии. Есть сегодня полеты или нет. Приготовит супруга вкусный борщ и пельмени или почему-то позабудет об этом. Для поддержания надлежащей физической формы летчик обязан питаться в столовой. Это касалось всех. От молоденького лейтенанта, только что прибывшего из училища, до командира полка, дивизии, авиагруппы.

Пестов с Масатовым сдали планшеты, поужинали и пошли в свой модуль.

По дороге капитан спросил:

– Слушай, Паша, когда, ты говоришь, у тебя день рождения?

– Шестнадцатого числа.

– Мне понравилась твоя идея насчет переноса этого крутого праздника.

Командир посмотрел на штурмана.

– Ну да, мне, в принципе, без разницы, когда его отмечать, а Левину, насколько я понимаю, не терпится поближе познакомиться с Топаловой. Слишком он нетерпеливый, упертый, но, как ни странно, еще и стеснительный.

– Характер, ничего не поделаешь.

– Ошибиться еще раз не боится?

– Он, командир, как и все мы, боится только одного, вернее, двух случаев. Первое: вылететь из армии, потому как на гражданке на хрен никому не нужен будет. Второе: остаться инвалидом беспомощным. Лучше смерть.

– Люди ко всему привыкают.

– Не все.

– Ладно, увижу начмеда, поговорю с ним.

– А чего его видеть, вон он, как специально. Хороший знак, командир.

Из модуля напротив вышел майор Нерезов, увидел пилотов, подошел к ним.

– Приветствую вас, властелины неба.

– И тебе не хворать, санчасть.

Офицеры пожали руки.

– А мы только о тебе, Николай Владимирович, говорили, – сказал Масатов.

– Это значит, богатый буду?

– Вроде того.

– И что вы обо мне говорили? Не нашли, кого обсуждать?

– Ты для нас сейчас самый нужный и незаменимый человек во всем гарнизоне.

Пестов взглянул на штурмана.

– Погоди, Костя. Ты сбил с толку начмеда. Помолчи.

– Понял, молчу, – ответил капитан.

Пестов перевел взгляд на Нерезова:

– Разговор к тебе есть, Коля.

– Насчет спирта скажу сразу. Нет его и не будет.

– А от тебя душок идет.

– Так это я, как говорится, тыловая крыса, а вы пилоты. Вам положено летать и выполнять боевые задачи. А посему мне немного для дезинфекции можно, вам – нет.

– Не о спирте речь.

– А о чем? Ко мне парни только за этим и подходят.

– Знаешь, давай не будем торчать посреди городка, зайдем ко мне и поговорим.

Начмед, который вышел из модуля потому, что заняться ему было нечем, согласился:

– Пойдем. Послушаю, что это у вас за разговор ко мне, который не касается спирта.

Все трое вошли в отсек Пестова, разместились за столом.

– Кофе? Чай? – предложил Павел.

Начмед поморщился.

– Я тут к сирийцам в госпиталь ездил. Надо было проконсультировать их хирурга. Так вот они меня угостили кофе. С виду нормальный напиток, а попробуешь и не поймешь, что за бурда. Такое ощущение, словно туда одеколона «Гвоздика» плеснули.

Пестов улыбнулся и спросил:

– А ты не знал, что местные пьют кофе с пряностями?

– Знал, но не до такой же степени! Правда, они говорили, что если привыкнешь, то потом никакого капучино не захочешь.

– От кофе ты отказался, значит, чай?