Сад надежды - Хизер Берч

– Слушайте, ребята, я не устал, но убирать со стола что-то не хочу. Так что позвольте откланяться, пошел я спать.

А дядя Гарольд не изменился. Честный до безобразия. Чарити коснулась его руки.

– Я счастлива, что ты приехал. Надеюсь… – Что сказать? Она хотела, чтобы он погостил подольше. – Надеюсь… ты хорошо выспишься.

Он потрепал ее по щеке, голубые глаза увлажнились.

– Спокойной ночи, Пуговка.

Как она рада это услышать!.. Дядя поднимался по лестнице, а сердце Чарити пело. Пуговка. Так называл ее дедушка.

Далтон быстро помог ей убрать со стола, а потом налил две чашки кофе и предложил посидеть в саду. Вечер был тихим, волны цвета индиго неспешно набегали на берег.

– Дядя приехал, и мир для вас изменился, верно?

Чарити не умела делать каменное лицо. Она была как открытая книга.

– Я думала, что больше не увижусь с ним. Даже не знала, где он живет.

Далтон отпил кофе и указал на далекое пятнышко света:

– Видите вон тот бакен?

Чарити прищурилась:

– Да. Когда волны не мешают.

– Так или иначе, он есть. Не бойтесь потерять своего дядю, Чарити. Даже если он уедет, все равно… – Далтон подошел ближе и дотронулся кончиками пальцев до ее груди, там, где сердце. – Все равно он здесь.

– Спасибо, – прошептала Чарити. Тихий плеск волн убаюкивал. Полумесяц заливал океан серебром, делал его выпуклым. Волны вздымались и опускались, берег словно дышал. – Раньше я верила, что остров живой.

Далтон вошел в беседку и сел с краю.

– Да, он живой.

– Нет, я имела в виду живой, дышащий организм, с разумом, с душой, который умеет мечтать. Магическое существо. Место, куда феи из другой реальности прилетают погостить и поиграть.

Далтон молчал, но краешком глаза она видела, что он размышляет – а есть ли в ее словах истина.

– Раньше я верила в магию. – Помимо своей воли она посмотрела на плакучую иву. – Однако потом выяснилось, что магия может разрушать. И однажды я совсем перестала в нее верить.

Далтон напрягся, и Чарити могла только гадать почему. Может быть, она сказала лишнее? Может быть, их дружба еще недостаточно крепка для подобных признаний?

Но тут он заговорил, мягко и ласково:

– По-моему, вы до сих пор верите в магию.

Чарити повернула к нему голову.

– Вы верите в магию, иначе не смогли бы создавать вазы и блюда из комка глины. – Он смотрел не столько на нее, сколько на волны. – Я тоже верю в магию.

Далтон вдруг хлопнул себя по бедрам, выдохнул и быстро вскочил на ноги. Так ведет себя человек, который наговорил лишнего.

– Спокойной ночи, Пуговка.

Она невольно засмеялась.

– Приятно. Так меня называли в детстве.

– Наверное, вот так и нагоняет нас прошлое. И не нам решать, что остается позади, а что следует за нами.

Трава прошелестела под его ногами и стихла. Далтон скрылся за углом. Свет в окнах коттеджа так и не зажегся. Сидя в саду одна, Чарити осознала, что прошлое имеет разрушительную силу. Невероятно разрушительную. Лишь надежда не дает ему разрушить все. И пока мы живем надеждой, мы можем зажигать звезды.

К большому огорчению Чарити, дядя Гарольд на следующее утро уехал, обещав, впрочем, скоро вернуться. Он заявил, что дела в Бирмингеме требуют его присутствия, однако Чарити чувствовала, что в его, как и в ее жизни, что-то медленно меняется, что их обоих затягивает в водоворот, из которого можно вырваться, но можно в нем и утонуть.

В последующие дни она занималась особым заказом. Хотя законченная работа доставила ей удовольствие, тарелка выглядела заурядной. Чарити сама не знала, чего она, собственно, ожидала. И все же… Далтон продолжал работать в саду, их дружба продолжала расцветать.

Затем Чарити получила еще пять особых заказов, таких же странных. И в каждый она не забывала добавить мерную ложку специального ингредиента. Местный бизнесмен пожелал именную табличку для офисного стола, молодой человек заказал два бокала для вина – он собирался сделать предложение своей девушке. Керамические бокалы! Не хрустальные, не стекло с рисунком. Глиняные! Или эта парочка помешалась на общении с природой? Пешие прогулки, вылазки в лес… Чарити так и не поняла.

Несколько последних изделий обжигались в печи. Настенные часы показывали четверть седьмого, когда в парадную дверь тихо постучали. Если бы Чарити не проходила через гостиную, ни за что бы не услышала. Она толкнула дверь бедром и обнаружила за порогом маленькую хрупкую женщину. Невозможно было увидеть ее и сразу же не попасть под обаяние добрых серых глаз. С улицы ударил порыв ветра, и Чарити испугалась, не собьет ли он женщину с ног. Впрочем, хотя подол ее простенького желтого платья яростно развевался, тонкие ноги в мужских туфлях на шнурках крепко упирались в пол. Между складками дряблой кожи читались явные черты бурной жизни. Морщинистое лицо напоминало карту со множеством извилистых дорог, полных препятствий и спрятанных сокровищ. Чарити мгновенно влюбилась в нее.

– Вы мисс Бакстер? – Голос женщины был грубоват и в то же время наполнен эмоциями; он звучал, как трепет крыльев бабочки.

– Да, мэм.

Сумочка на локте у женщины покачивалась в такт словам, как маятник.

– Очень приятно. Я живу на вашей улице и решила зайти познакомиться. – Дама приподняла брови и заглянула внутрь дома, мимо хозяйки.

Чарити жестом пригласила войти. Наконец. И куда делись ее хорошие манеры?

– Входите, пожалуйста.

Женщина облизала губы, будто обдумывая приглашение.

– Нет, нет. Не хочу навязываться. – Она наклонилась и прошептала: – Вы внучка Джорджа?

– Да, мэм.

Наклон головы гостьи подсказал Чарити, что сейчас последует кодовая фраза. Добрые глаза теперь смотрели настороженно.

– Меня зовут миссис Горбен. – Она оглянулась, будто кто-то в кустах мог ее подслушивать.

– Рада познакомиться. Чарити.

Женщина сложила руки.

– Ну конечно, это вы. Чарити, вы ведь продолжаете дело вашего дедушки? Я не ошибаюсь? Вы берете, – она снова наклонила голову, – особые заказы.

Чарити удержалась от улыбки и подумала, что посторонний наблюдатель мог бы принять гостью за торговку наркотиками. Такое напускное безразличие имеет обратный эффект. Когда человек начинает озираться, он лишь привлекает внимание окружающих.

– Да. Что вас интересует? Я закончила предыдущий заказ и просто умираю от желания взяться за новый.

Женщина явно обрадовалась. Улыбка поменяла очертания карты дорог на ее лице.