Уж эти мне мужчины - Ирина Волкова

— И какое же образование ты получил в тюрьме? Закончил факультет ограблений со взломом или курсы начинающего шантажиста?

— Я стал кидалой! — гордо ответил Вася.

— Нет, только не это, — простонала Маша.

— А что тебе не нравится в профессии кидалы? — удивился Джокер. — Ты сама дашь фору любому профессиональному шулеру. Работенка не пыльная и денежная, да и под законом не ходим.

— Знаю я эту работенку, — завелась Маша. — Думаешь, откуда я научилась карточным фокусам? От родного папочки. Он тоже решил зарабатывать шулерством, да нарвался на кого-то покруче его. Вот я и вкалывала в Сибири на Костолома, как ломовая лошадь, чтобы оплатить его долги, а папаша и вовсе исчез. Возможно, он еще от кого-то скрывается. Нет уж, лучше жить в нищете, чем снова связаться с кидалой.

— Ну что ж, давай жить в нищете, — покорно согласился Вася.

Из рассказов некогда женатых товарищей по камере он твердо усвоил, что спорить с женщиной — это все равно что плевать против ветра.

«Бабы всегда поступают наоборот, — разоткровенничался как-то Косой. — Если ты хочешь добиться от них чего-то, попроси их сделать в точности противоположную вещь и будь уверен — все будет в ажуре».

— Завтра мы съедем из гостиницы и снимем комнату у какого-либо частника, — задумчиво продолжил Джокер. — Конечно, там скорее всего не будет горячей воды и отопления, да и туалет будет на улице, но это ничего — все-таки Сочи, а не Воркута. Я устроюсь на работу, например грузчиком в порту — на большее бывшему зэку рассчитывать не приходится, — и каждый месяц буду приносить тебе честно заработанные пятьдесят баксов, а если работать сверхурочно, то и все семьдесят.

Перед тобой, конечно, открываются блестящие возможности. Ты могла бы устроиться работать в ночном клубе, хотя именно в подобных заведениях Костолом будет искать тебя в первую очередь. Но это не страшно. Если ты не захочешь светиться, то при твоей внешности ты всегда сможешь посвятить себя древнейшей женской профессии…

— Заткнись! — прошипела Маша. — То, что ты предлагаешь, тоже не выход.

— Здесь нет никакого риска, — заметил Вася. — Твой отец наверняка проиграл профессиональным кидалам. Лоху бы он ни за что не проиграл. Подумай сама, зачем богатому маркизу изучать шулерское ремесло? Это самый обычный испанский лох, у которого денег куры не клюют. Мы запросто нагреем его на сотню тысяч баксов и смоемся в такое место, где Костолом нас в жизни не найдет, возможно даже на Карибские острова. Но, конечно, я не собираюсь принуждать тебя. Тебе решать!

— А как мы заставим маркиза сыграть с нами? — поинтересовалась Арлин.

— Вот это уже разговор, — обрадовался Джокер. — Ты относишься к редкому типу женщин, у которых логике изредка удается возобладать над неконтролируемыми эмоциями.

— Кончай издеваться надо мной, — сказала Маша. — Я и без того не в восторге от твоей затеи. Я отступлю от своих принципов только один-единственный раз, и то лишь потому, что не могу представить, как снова буду жить без горячей воды.

— Я куплю тебе собственный гейзер в качестве свадебного подарка, — пообещал Вася. — Даже два, если захочешь. А с маркизом все просто. Он молод, красив и падок на женщин. Улавливаешь идею?

— Улавливаю, — мрачно сказала Маша.

* * *

Когда Альберто проснулся, он был один. «Ночная бабочка» исчезла вместе с рассветом. Хотя близкий контакт с местным населением ни на шаг не приблизил маркиза к чеченским террористам, Альберто был доволен. Ночь, проведенная с Лулу, убедила его, что в России все далеко не так плохо, как пишут в газетах. Здесь вполне можно было жить. В окно лились яркие солнечные лучи, море было лазурным, как в августе, и маркиза ожидали новые приключения в непредсказуемой стране коммунистов, мафии и террористов.

Весело насвистывая песенку «Эта женщина меня убивает», маркиз направил свои стопы в ресторан.

Джокер, укрыв глаза за черными стеклами очков, а лицо — за развернутой газетой, в лучших шпионских традициях вел наблюдение за лифтами. Полускрытый за развесистым фикусом, он сидел в кресле холла, обозревая окрестности через дырочку в газете.

Маша занимала кресло в другом конце холла, делая вид, что изучает содержимое своей сумочки, хотя на самом деле она наблюдала за Васей.

Дверь лифта распахнулась, и оттуда донеслось веселое посвистывание маркиза.

Рука Джокера три раза хлопнула по подлокотнику кресла. Не застегнув сумочку, Маша сорвалась с места и ухитрилась прицельно врезаться в Альберто как раз в тот момент, когда он заворачивал за угол.

Последствия столкновения были впечатляющими. Маркиз вскрикнул и перестал насвистывать. Маша, также издав мелодичный вскрик, грациозно упала на пол, ухитрившись сделать это таким образом, чтобы Альберто получил возможность досконально изучить строение ее ножек. Альберто, как и следовало ожидать, ножки оценил.

Из сумочки, удачно выпавшей у Маши из рук, по всему полу раскатились изящные косметические принадлежности и прочие мелочи вроде авторучки с золотым пером, швейцарского перочинного ножика, записной книжки в тисненом кожаном переплете и т. д. и т. п.

— Умоляю вас, простите меня, — галантно произнес маркиз по-английски, наклоняясь к девушке, чтобы помочь ей подняться, и в то же время не сводя восхищенного взгляда с ее округлых бедер.

— Ну что вы, это я должна просить прощения! — не менее галантно отозвалась Маша, жестом, изображающим смущение и скромность, одергивая юбку.

Потом, как водится, они дружно принялись собирать с пола рассыпавшееся содержимое сумочки, их глаза и руки встретились…

Внимательно наблюдающий за происходящим через дырку в газете Джокер с трудом подавил желание вскочить с места и набить морду этому наглому иностранцу, столь откровенно заигрывающему с его девушкой. И Маша тоже хороша! В ее взгляде, устремленном на маркиза, было нечто, чего Джокер доселе не замечал по крайней мере по отношению к себе. Это был взгляд влюбленной женщины.

Когда, покончив с уборкой территории, парочка под ручку направилась в ресторан, Джокер яростно швырнул газету в мусорную корзину.

— Надо же быть таким дураком! — пробормотал он. — Я собственными руками затянул петлю на своей шее! Да и как мне раньше не пришло это в голову! Какого черта Маше мухлевать в карты ради полунищего бывшего зэка, когда она может захомутать настоящего иностранного маркиза! Чем я думал, затевая эту дурацкую аферу?

Заметив заинтересованный взгляд портье, Джокер встал с кресла и вышел на улицу. Настроение у него было убийственным.

Маркиз удивлялся сам себе. Через его руки прошло столько женщин, начиная от актрис и моделей и заканчивая богатыми аристократками, что он потерял веру в то, что какая-либо представительница прекрасного пола сможет заставить его ощутить новые, неведомые доселе чувства. И в то же время эта русская аборигенка, говорящая на ломаном английском, несомненно, красивая, но не так чтобы слишком, казалась ему давней знакомой, близким существом, в чертах которого он отыскивал самого себя.