Песчаные черви Дюны - Кевин Андерсон

– Смотрите же!

Когда толпа напала на правителя – мужчину средних лет, – он стал на удивление умело защищаться, проявив способности, которые редко можно встретить у политических деятелей и бюрократов. Мурбелле показалось, что правитель в свое время, видимо, обучался боевым искусствам. Приемы его были необычными и эффективными, но толпа имела подавляющее численное преимущество. Его потащили на балкон правительственного дворца и сбросили на брусчатку. Когда правитель, упав, разбился насмерть, толпа с радостными криками устремилась прочь. Изображение на экране приблизилось. Мертвый правитель стал на глазах бледнеть, черты его лица разительно изменились. Оно превратилось в невыразительную бесформенную маску. Лицедел!

– Мы всегда подозревали, что новые лицеделы – изменники. Они вступили в союз с Досточтимыми Матронами и напали на древних тлейлаксов. Мы обнаруживали их среди мятежных шлюх на Гамму и на Тлейлаксу, а теперь они являют собой еще большую угрозу. Послушайте, что говорит правитель. Он призывает сдаться мыслящим машинам. На кого в действительности работают лицеделы?

Мурбелла сделала сам собой напрашивавшийся вывод и пронзила острым, как кинжал, взглядом присутствовавших на совещании сестер.

– Новые лицеделы – марионетки Омниуса, они проникли во все слои нашего общества, буквально инфильтрировали его. Они намного превосходят своими свойствами старых лицеделов, они могут противостоять любым приемам, на которые способны сестры Бене Гессерит. Мы всегда удивлялись тому, что это удалось сделать тлейлаксам-отступникам, несмотря на то, что их знания были куда хуже, чем знания старых мастеров. Нам это всегда казалось невозможным.

– Это стало возможным, потому что мыслящие машины участвовали в их создании, а потом передали секрет отступникам, возвращавшимся из Рассеяния, – сухо сказала Лаэра.

– Это первая волна разведчиков и агентов, – согласно кивнула Кирия. – Но как далеко они распространились? Нет ли и среди нас лицеделов, не распознанных Вещающими Истину?

Аккадия поморщилась.

– Страшная мысль, если учесть, что мы не способны выявлять лицеделов. Насколько я могу судить, их мимикрия совершенна.

– В мире нет ничего совершенного, – возразила Мурбелла. – Даже мыслящие машины могут ошибаться.

– О, мы можем легко выявить лицеделов. Стоит их убить, как они тотчас возвращаются в свое недифференцированное состояние, – без тени юмора сказала Кирия.

– Так ты просто предлагаешь убить всех?

– Во всяком случае, мыслящие машины намереваются сделать именно это.

Мурбелла беспокойно встала. Она, конечно, может оставаться на Капитуле вместе с другими встревоженными сестрами, получать донесения и рапорты в течение следующего года, слушать итоговые доклады, следить по карте за перемещением наступающих мыслящих машин и делать вид, что все это не более, чем штабная военная игра. Тем временем иксианские инженеры пытаются создать эквивалент облитератора, а на верфях Гильдии кипит работа – там строят тысячи кораблей, оснащенных математическими навигационными компиляторами.

Но кризис зашел слишком далеко, выйдя за рамки внутриполитических решений и игры сил. Мурбелла решила лично посетить зону боевых действий на окраинах населенного мира, но не как Командующая Мать, а как зоркий наблюдатель. Здесь, на Капитуле, она оставит вместо себя совет Преподобных Матерей, они будут решать административные вопросы, заниматься определением квот пряности для Гильдии, чтобы обеспечить ее сотрудничество.

Когда Мурбелла объявила о своем намерении, Лаэра стала горячо возражать:

– Командующая Мать, это невозможно. Вы нужны здесь, у нас так много неотложных дел!

– Я теперь представляю нечто неизмеримо большее, чем Новую Общину Сестер. Так как никто не хочет ступать на эту стезю, я теперь вынуждена взять на себя ответственность за судьбу всей человеческой расы. – Мурбелла тяжело вздохнула. – Должен же кто-нибудь это сделать.

Наш корабль-невидимка хранит множество тайн, это так, но внутри нас самих тайн неизмеримо больше.

Лето II, гхола

В своей первой жизни Лето II и Суфир Хават не были знакомы. В их глазах это не было недостатком, скорее даже это обстоятельство было преимуществом, так как давало возможность дружить без оглядки на все ожидания и предуготовленные роли.

Девятилетний Лето торопливо шел впереди подлинному коридору.

– Иди за мной, Суфир. Здесь за нами никто не следит. Я покажу тебе одно потайное местечко.

– Еще одно? Ты что, все время обследуешь корабль, вместо того чтобы учиться?

– Если ты собираешься стать заместителем начальника службы безопасности, то должен знать об «Итаке» все. Может быть, именно здесь ты сумеешь найти вредителя. – Лето круто свернул вправо и нырнул в маленький аварийный лифт, остановил его на полутемной нижней палубе, где все казалось большим, чем на самом деле, из-за темноты. Затем он провел Суфира к опечатанному запертому люку, облепленному предупреждениями и запрещающими надписями на полудюжине языков. Невзирая на замки, Лето практически сразу отпер люк.

Суфир был озадачен, даже, пожалуй, оскорблен.

– Как ты смог так легко вскрыть замки?

– Корабль старый, системы его постоянно ломаются. Никто даже не знает, что некоторые из них давно вышли из строя, – с этими словами он нырнул в низкий переход.

Туннель оказался трубой воздушной вентиляции, мальчиков оглушил свист ветра. Ближе к концу свист превратился в рев, а ветер стал очень сильным. Суфир шумно втянул носом воздух.

– Куда он ведет?

– В систему фильтрации воздуха. – Переход был гладким и извитым, как ходы червя древоточца. Лето содрогнулся, подумав о том времени, когда он покрыл свое тело песчаными форелями, соединился с ними и стал богом-императором Дюны, Тираном…

Мальчики добрались до очистной системы, где огромные вентиляторы прогоняли воздух сквозь большие листы ворсинчатых фильтров, задерживавших твердые частицы и очищавших атмосферу «Итаки». Ветер шевелил волосы на головах мальчиков. Фильтры закрывали дальнейший проход. Это были легкие корабля, пополнявшие содержание кислорода в воздухе, которым дышали пассажиры.

Недавно Суфир начал подкрашивать губы красным, как клюква, соком. Прислушиваясь к реву ветра в чреве судна, Лето спросил:

– Зачем ты красишь губы?

Почти неосознанно четырнадцатилетний юноша отер губы.

– Исходный Суфир Хават пил сок Сафо, от которого на губах оставались красные пятна. Башар хочет, чтобы я вжился в роль. Он говорит, что готовится пробудить мою память. – Кажется, Суфир не слишком сильно радовался этой перспективе. – Шиана говорила, что может заставить меня все вспомнить с помощью какой-то особой техники. Она безотказно запускает память гхола.

– Неужели тебя не радует такая перспектива? Суфир Хават был великим человеком.