Тень Лучезарного - Сергей Малицкий

– Есть еще надежные места? – спросила Лава, вглядываясь в лицо Литуса и удивляясь блеску его глаз.

– Более или менее, – ответил он. – Есть те, кто никогда не забывает о чести. Им я тебя и доверю.

– Разве я вещь? – спросила Лава.

– Нет, – мотнул головой Литус, как будто хотел сказать еще что-то, но стиснул зубы.

– Ты…

Она начала говорить, но ком встал в горле, и Лаве пришлось только всхлипнуть и ткнуться в плечо Литуса лбом.

– Ты должна знать, – он вздохнул. – Да, кажется, я сын акса. Но он занял трон Эбаббара не по праву. Во мне нет крови Белуа. А в Сигнуме она есть, пусть даже кровь эта и была предварительно выпита мурсом.

– Сигнум – сын мурса? – прошептала Лава.

– Сын двух мурсов, – ответил Литус. – Точнее, сын двух человек, чьи тела были захвачены мурсами. То есть брат настоящего короля Эбаббара и не подозревал, что его телом воспользуются, чтобы зачать маленького Сигнума.

– Выходит, и Субула Белуа… – зажала рот ладонью Лава.

– Тоже не имеет в жилах ни капли их крови, – кивнул Литус. – Только не говори ей об этом, если встретишься случайно. Она не поймет, и уж во всяком случае не обрадуется. Конечно, если отец не поведал ей обо всем, они были довольно близки. Но она тоже дочь акса и женщины, чье тело было захвачено мурсом.

– И… – прошептала Лава.

– И я сын акса и женщины, чье тело было захвачено мурсом, – продолжил Литус. – Другой женщины. И у нас троих есть нечто общее. Наши матери владели этими телами очень долго. Так долго, что… Что тот же Син так и не смог описать мне, как это во всех нас отзовется. Кстати, именно мать принесла с собой ту мантию, что спасла тебя в Самсуме. И тот меч, что обвивает мне пояс.

– Спасибо ей, – прошептала Лава.

– Буду в Бараггале, передам ей твое спасибо, может быть, – произнес непонятное Литус и оживился: – А вот и корабль.

Он выплыл из серого тумана так, словно и сам был пластом тумана. Белым облаком, неведомо как свалившимся с неба и не рассеявшимся на испоганенной земле. Хотя, вряд ли. Небо тоже было серым. А корабль, который с каждым мгновением становился больше, действительно сиял белым цветом, хотя и на его корпусе, и на мачтах, и на парусах, и на веслах, и на всех канатах висели черными кляксами то ли клочья паутины, то ли спутанные волосы. И когда корабль приблизился к берегу, Лава вдруг поняла, что все моряки, стоящие на борту, черны лицом. И широкоплечий здоровяк, почесывающий затылок на носу корабля, тоже был черен. Именно он крикнул через головы подошедших к воде Литуса, Джокуса и Лавы:

– Народцу, я смотрю, собралось изрядно, но возьмем всех. Только уж пристраивайте лошадей, с ними никак.

– Лошадей заберут стражники Утиса, – послышался в ответ знакомый голос. – Сейчас прибудут, Фелис пообещал прислать.

Лава обернулась. К берегу подъезжали не менее полутора десятка всадников, и почти перед каждым сидел ребенок. Но самым удивительным было не то, что и всадники, и дети были одеты в доспехи, пусть и из кожи, и легкие. И не то, что ноги лошадей были замотаны тряпьем. И не то, что часть всадников была, судя по повязкам, ранена. А то, что все они были женщинами, даже девушками, исключая разве только злосчастную Телу и ее сестру – Бету.

– Мы раньше добрались, – спрыгнула на мерзлую землю Тела, придерживая сидящую на холке коня светловолосую девчушку. – Не скажу, что спешили, но гнали нас точно. К счастью, не потеряли никого, но кое-кто ранен. Ордынцы попадаются на тиренских пустошах.

– Что смотришь? – подмигнула Тела Джокусу и потерла перемотанное под жилетом тряпьем плечо. – Не видел раненую женщину? Увидишь еще много и скоро. А я вижу перед собой… – Она прищурилась: – Лаву Арундо, Литуса Тацита и Джокуса Верти. Не самая плохая компания. К вашим услугам, Тела Рудус. Со мной сестра Бета Краниум и двенадцать девушек помладше. Из Араманы, Аштарака, Раппу, Бабу и Хонора. Ну, и одиннадцать детей.

Лава стояла, оцепенев. Ненависть, которая схватила ее за горло при звуках голоса Телы, теперь стояла в груди колом. Но не потому, что она жаждала смерти виновницы гибели изрядного числа родных Лавы. Она стояла и смотрела на тех, кого еще лет пять назад видела только смеющимися и счастливыми. Теперь перед ней стояли строгие, уверенные в себе женщины, от каждого жеста которых исходила сила. И объяснением тому были маленькие дети.

– Лацерта, Ювента, Ламелла, Папилия, – бормотала Лава знакомые имена. – Долора, Вектура, Вивера, Вена, Ласкивия, Табула, Ноксия, Деценсия…

– Как вы делили детей? – спросил Литус. – Вас четырнадцать, а детей одиннадцать?

– Бросали жребий, – усмехнулась Тела. – Конечно, собственные дети не разыгрывались, но у некоторых их по двое. Кстати, вон твои племянники – Бонус и Каламус. Вот они были нарасхват. Богатыри! Своих-то еще не завел в долгих странствиях?

– Собираюсь, – ответил Литус Теле, заставив Лаву стиснуть зубы, и обернулся к кораблю: – Как тебя зовут добрый человек с черным лицом?

– Моллис, – расплылся в улыбке великан. – У нас все с черными лицами, кроме одного доброго малого, что как раз теперь тянет улыбку на капитанском мостике. Его кличут Шупой. А еще одного – моего помощника, который как раз теперь сверкает зубами на корме, зовут Шиару. Остальные ребятки сейчас помогут вам погрузиться, правда…

Великан почесал затылок.

– Что тебя не устраивает? – крикнула Тела.

– Все, – признался великан. – Но больше всего эта погань над головой и по берегам. Впрочем, еще увидите. Давненько я не возил женщин и детей, ну да ладно. Добро пожаловать на борт. Не медлите!

Деревни стояли пустыми. Снег постепенно заносил все, селения не казались брошенными, но ни между домами, ни между овинами и навесами для сена не было ни одной стежки, ни одного следа. Ни из одной трубы не поднимался даже слабый дымок. Люди исчезли, угнали скот, не забыли даже собак и кошек, закрыли двери, ставни и не оставили следов. Хорошо еще, что снег заносил и следы отряда, в котором, под началом молодого герцога Эксилиса Хоспеса, закутавшись в кирумские плащи, двигались Игнис, Брита, Бибера и значительная часть молодого поколения королевского дома Утиса – Аментия, Фестинус и Серва. Двигались теперь днем. Куда-то пропали и порождения Светлой Пустоши, за три дня пути на север не встретилось ни одной. И даже небо, казалось, не сулило опасности. Низкие серые облака не исторгали ничего, кроме снега. Будто бы таяла и гнусь за спиной. Что-то гнетущее оставалось только на западе, в стороне Бараггала, но там ничего нельзя было рассмотреть, горизонт тонул в снежной круговерти. Игнис смотрел по сторонам и не мог поверить, что он потратил со спутницами почти две недели, чтобы пробиться к югу через черную равнину, и вот равнина побелела и стала свободной. И только Аментия с каждым днем становилась мрачнее и мрачнее, как будто отряд шел не по оставленной людьми равнине, а по усыпанному трупами полю брани. И ночевки в покинутых людьми избах, в которых зачастую даже пища в горшках не успела покрыться плесенью, только добавляли ей беспокойства.