Мерле и повелитель подземного мира - Кай Майер

— А зачем ему это надо? Здесь никого и ничего нет, чтобы оценить его заботы. Или ты думаешь, что лилимы из того верхнего лагеря очень радовались бы пестрым цветочкам?

— Тебе бы только посмеяться надо мной.

— Ничего подобного. Просто в новом мире ты должна привыкнуть к другим измерениям. К другим понятиям. К другим представлениям.

Мерле не ответила и стала карабкаться назад, поглубже в ухо. Но ей вдруг пришла в голову мысль, заставившая ее снова затеять разговор.

— Если эти головы представляют собой нечто вроде египетских солнечных лодок, то, значит, тут внутри кто-то сидит? Тот, кто ими управляет?

— Мы здесь одни.

— Ты уверена?

— Я бы почувствовала. Да и Фермитракс тоже.

Мерле села на каменный выступ в ухе, поглядела на дремлющего обсидианового льва, а потом снова стала смотреть на монотонный пейзаж преисподней. Ну и дикое же место! Она начала вспоминать, что еще мог рассказать профессор Барбридж о своем путешествии, но ничего нового так и не припомнила. Дело в том, что сама она его книг не читала, а учитель в сиротском приюте пересказал им всего два-три отрывка да еще кто-то что-то говорил. В общем, она нахваталась самых общих и туманных сведений, а теперь сожалела, что толком ничего об Аде не знает.

Правда, в память врезались описания опасностей, пережитых Барбриджем в Аду. Там должны обитать жуткие чудовища, которые поджидают свои жертвы за каждым камнем и за каждым… да, деревом. Она была уверена, что слышала это слово — «деревья». Железные деревья с листьями, острыми, как бритвенные лезвия. Но здесь, во всяком случае в этой части Ада, вообще нет никакой поросли, ни железной, ни древесной.

Мерле еще помнила, что в Аду живут дикие страшилища, которые полчищами бродят по горам и долинам, что там все горит на вечном огне, и есть скалы, которые вдруг распахивают крылья и взлетают; есть корабли из человеческих костей, бороздящие адские океаны из кипящей вулканической лавы. Такие картины, некогда поразившие ее воображение, навсегда врезались ей в память.

Однако здесь всего этого не было и в помине.

Она была разочарована, но вместе с тем и обрадована. Одних убийц-лилимов им вполне хватало, а от хищных людоедов и всякой другой нечисти вполне можно отказаться. Но все-таки было досадно, что подобными леденящими кровь картинами Ада ей столько лет морочили голову.

Правда, Ад был так огромен, что, как и на земле, здесь тоже могли существовать самые разные виды и пейзажи. Если бы, например, пришелец из других миров попал в Сахару, он ведь тоже был бы очень разочарован, после того как наслушался бы рассказов о прекрасных дворцах и каналах Венеции. Да он, наверное, и не поверил бы, что такая Венеция вообще существует.

Мерле снова подобралась к краю каменной ушной раковины и стала обозревать бесплодную равнину, простиравшуюся далеко внизу. Все так, как было, — никаких признаков жизни. Ее удивляло, что при такой бешеной скорости, с какой они мчались, не ощущалось не то чтобы встречного ветерка, но даже слабого дуновения воздуха.

Ей надоело смотреть на скучный ландшафт, особенно после того, что пришлось недавно пережить, — и она оглянулась назад, на вторую каменную голову, летящую за ними на некотором отдалении. Третий же череп ей не был виден, он летел с другой стороны.

Ее охватил внезапный испуг. Усталость и уныние мигом исчезли.

— Но ведь это… — Она не смогла закончить фразу. И через секунду спросила: — Ты его видишь?

— Я гляжу твоими глазами, Мерле. Конечно, я его вижу.

На нижней губе второй каменной головы лежал человек.

Вернее, не лежал, а безжизненно висел — нижняя часть его тела внутри, а ноги снаружи. Словно огромный каменный рот его начал было втягивать, желая заглотнуть, да вдруг о нем позабыл. Руки болтались, как у тряпичной куклы; голова свисала с края губы, лицо скрывали длинные снежно-белые волосы. Мерле подумала, что это — женщина, но тут человек приподнял голову и посмотрел на нее. Белые космы мешали ей разглядеть его лицо, но, несмотря на расстояние, она успела заметить, каким он был истощенным и изможденным. Бледная, как у мертвеца, физиономия почти не отличалась цветом от белых волос.

— Он умирает, — сказала Королева Флюирия.

— И мы ничего не можем сделать?

— Мы не в силах к нему приблизиться.

Мерле подумала и решительно заявила:

— Посмотрим.

Она залезла поглубже в каменное ухо, растолкала Фермитракса и заставила усталого, недовольного льва подобраться к краю ушной раковины. Беловолосый человек снова уронил голову на каменную нижнюю губу и не подавал никаких признаков жизни.

— Можем мы туда перескочить?! — В ее голосе слышался не вопрос, а почти приказ.

— Хм… — угрюмо буркнул Фермитракс.

— Что значит «хм»? — Мерле взволнованно сопела и размахивала руками перед самым его носом. — Нельзя же оставить его там умирать. Ему нужна наша помощь. Ты что, не видишь?

Фермитракс проворчал что-то невнятное, но Мерле все сильнее махала руками, отчаянно взывала к его совести и даже сказала «пожалуйста». И тогда он проговорил:

— Он может быть опасен для нас.

— Но он же — человек!

— Или кто-то, кто выглядит человеком, — сказала Королева голосом Мерле.

Мерле была слишком возбуждена, чтобы прислушаться к разумным возражениям и отказаться от своего намерения.

— Все равно мы не можем здесь сидеть и смотреть. — И настойчиво повторила: — Поможем ему или нет?

Королева ответила молчанием, которое было само по себе красноречиво, а Фермитракс сказал:

— Нет, скорее всего — нет.

Мерле нетерпеливо вздохнула.

— Может, все же попробуешь?

— Что он должен попробовать? — спросила Королева, но Мерле не обратила на нее внимания.

Фермитракс, сидя на краю каменной ушной раковины, задумчиво поглядывал то на проносящуюся далеко внизу равнину, то на следующую за ними каменную голову.

— Эта голова летит за нами не по прямой, а наискось от нас. Дело усложняется. Но, может быть… если мне посильнее оттолкнуться, то расстояние сократится и я просто-напросто упаду туда. Возможно, мне удалось бы опять зацепиться…

— Просто-напросто! Ты сказал «просто упаду»? — спросила Королева голосом Мерле.

«Да ладно, помолчи!» — подумала Мерле.

— Но это безумие. Мы не знаем, кто или что он такое и почему он там висит.

— Если будем тут сидеть и болтать, мы никогда ничего не узнаем.

— Это было бы самое правильное. — Но по тону Королевы было ясно, что она сдается. Ей не оставалось ничего иного, как обиженно смолкнуть.

— Прыжок будет нелегким, — сказал Фермитракс.