Не уснешь всю ночь - Анна Клири

– Ну… – Ее голос от волнения звучал с хрипотцой. – Ужин чудесный! Спасибо. И было так здорово поговорить.

Он хранил молчание, его рот был крепко сжат в твердую прямую линию. Она добавила:

– Кажется, мы лучше поняли друг друга. Его рот оставался плотно сжатым.

– И это хорошо, если мы собираемся работать вместе…

Больше было нечего сказать, она повернулась, чтобы открыть дверь.

– Эмбер?

Его глубокий голос прервал ее, как только она вставила ключ. Она снова повернулась к нему лицом.

– Я… – Он поднял руки, но тут же уронил. – Я давно нигде не был с женщинами.

Ее слух напрягся, сердце замерло в тревожном ожидании.

– В самом деле?

– Да.

Эмбер ждала, но он ничего больше не добавил. Она подняла брови:

– И в этом все дело?

Гай раздраженно вздохнул:

– Послушай, я не люблю говорить обо всех этих делах… Но это то, что ты должна знать. У меня было… – он повернулся, чтобы ускользнуть от ее взгляда, – расставание с женщиной какое-то время назад. Возможно, я просто пытаюсь избежать чего-то подобного…

– Подобного? – повторила она спокойно, хотя внутри у нее все перевернулось. – И что это, по-твоему? Подобное?

Его глаза вспыхнули, руки сжались в кулаки.

– Тебе это нравится, не так ли? Нравится чувствовать власть.

Она усмехнулась:

– Не будь глупцом. Как будто женщины только и мечтают о власти!

Он коротко и язвительно рассмеялся. Затем выражение его лица смягчилось.

– Вряд ли сегодня ты будешь танцевать, верно? Дрожь возбуждения пробежала по ее спине.

– Как раз нет! После всего, что я сегодня пережила, думаю, мне стоит это сделать.

– А-а-а. Ты знаешь… – Свет в его глазах усилился. – Я бы очень хотел это увидеть.

Эмбер переоделась в простое белое платье. Сквозь тонкую ткань Гай видел: она надела светлое нижнее белье.

Сейчас его ожидало что-то грандиозное. Ему невероятно повезло – его подпустили к чему-то абсолютно интимному. А если он опять сделает что-то не так? Скажет не то или вновь заденет ее чувства?

Эмбер была права насчет атмосферы без электрического света. Луна заполняла комнату призрачным сиянием, отражаясь в настенных зеркалах, которые она повесила на каждой стороне. Возле стены стоял перевернутый пустой книжный шкаф, служивший ей станком.

Когда Эмбер прошлась по комнате к проигрывателю, его ожидание переросло в нетерпение. Но вот она дотронулась до чего-то, и вступление к «Лунному свету» Дебюсси начало переливаться в воздухе.

Он задержал дыхание.

Встав в позицию, вся освещенная луной, Эмбер вытянула руки вверх. Затем, после долгого, загадочного взгляда, которым одарила Гая, она начала танцевать. Вот она поднялась на носки и потянулась к свету, танцуя, – дух ночи, порабощенный музыкой. Казалось, неудержимая магия владеет ею. Это было захватывающе, каждое движение совершенно, каждая линия прекрасной фигуры полна грации.

Она устремлялась вниз, затем плавно поднималась и бережно поворачивалась на носках, луна делала ее кожу прозрачной, слабо освещая платье. Один или два раза Эмбер еще раз одаривала его долгим и возбуждающим взглядом. Это было так интимно! Почти доверительно…

Она приглашает его разделить с ней ее ощущения?

Гай неподвижно сидел на диване поверх кипы вещей, околдованный, не смея дышать, чтобы не разрушить чары. Никогда в жизни он не думал, до какой степени его очарует балет.

Но чистота и простота танцевальный движений, таких выразительных, под нежную музыку, покорили его.

Затихла последняя нота, а он сидел неподвижно, уйдя в себя.

Эмбер повернулась, чтобы посмотреть на него. Он видел, как поднимается и опускается ее грудь, но, к своему стыду, осознал – его ощущения от всего этого были сугубо плотскими.

– Эмбер… – Его голос звучал глухо.

Улыбнувшись, она в пуантах прошла к проигрывателю и выключила его. Слегка повернувшись и пожав плечами в знак оправдания, сказала:

– Было бы лучше, если бы тут было больше места. Гай встал с дивана.

– О нет, – сказал он, подходя к ней, чувствуя себя большим, неуклюжим и неповоротливым животным. – Это не могло бы быть лучше. Это было…

Он дышал тяжело. Увидев ее глаза, светившиеся пониманием, Гай ощутил, что потерял дар речи. Он заключил ее в объятия:

– Эмбер, я… действительно я…

Он не мог больше сдерживаться. Гай рискнул всем – и поцеловал ее.

Спасибо Богу, ангелам или чему-то еще, но она ответила на поцелуй. Ее рот, сладкий как вино, был таким сочным и возбуждающим, что он мгновенно стал тверд как скала.

Гай впился в ее губы, наслаждаясь мягкой упругостью. Ее медовое дыхание смешалось с его, кончики языков соприкасались. Когда опьяняющий поцелуй закончился, она взяла его за руку и повела в спальню.

Взволнованная танцем и опьяненная поцелуем, Эмбер повернула к нему лицо.

Он уронил куртку на пол, затем вытянул обе руки перед собой:

– Ты сводишь меня с ума… Но ты действительно хочешь этого?

Она подошла ближе и положила руку на его сердце:

– О, я хочу этого… Хочу тебя.

Он поцеловал ее снова – неистово и властно, подтолкнув к стене. Его большие руки шарили в поисках застежки на ее платье.

Эмбер чувствовала его твердую плоть. Давление было сильным, но это только усилило ее желание. Она развела бедра и обхватила его одной ногой, чтобы ее обезумевшая плоть стала хоть немного ближе к нему…

– Возьми меня, возьми меня, – прохрипела она, сгорая от желания соединиться с ним.

– Тише, – предупредил он. – Не так быстро.

Хотя он сам вряд ли мог следовать своему совету.

Она вцепилась в него, стоная, пока волны наслаждения сотрясали ее возбужденную плоть. Гай сильно прижимался к ней, и это было потрясающе, но лишь усилило горячее желание у нее внутри.

Сгорая от желания слиться с ним, Эмбер помогла ему расстегнуть платье. Она чувствовала жар его нетерпеливых рук, пока он справлялся с молнией, перемежая каждое незначительное движение горячими поцелуями.

Ее лицо, шея, груди…

– Я мог бы съесть тебя живьем, – горячо выдохнул он. – Ты великолепна! Так прекрасна. Так… прекрасна во всем…

Платье упало на пол, а следом и чулки. Эмбер наклонилась, чтобы развязать пуанты.

– Постой, оставь их на минуту, – скомандовал Гай. – Я хочу посмотреть на тебя.

Тяжело дыша, он вытянул руку, чтобы дотронуться до нее, нежно проводя линию от плеча до бедра, как будто она была сделана из хрупкого хрусталя.