Контракт на мужа - Марина Ли

Но от гостей надо исправляться, как любил говорить мой любимый сказочник — народ — утро вечера мудренее.

Скормив гостям полтора чайника кипятку и штук десять чайных пакетиков, мы помахали им ручкой, а потом Брошка немножко подумала и предложила:

— Надо амбарный замок на чердачную дверь наколдовать. А то эти волонтёры нагрянут с ревизией и сожрут все наши запасы.

Я укоризненно посмотрела на сестру.

— Что? — она развела руками. — У меня ни работы, ни денежно-жировой прослойки, зато трое детей и та ещё головная боль от этого переселения… Бережёного Бог бережёт.

Я вздохнула, и на означенном выше месте появился огромный, кривой, как моя жизнь, навесной замок. И вот после этого мы, наконец, отправились спать.

Обе крутились на родном диване, обе молчали, обе не могли заснуть, думая о случившемся. Наконец, Бро не выдержала и свистящим шёпотом спросила:

— Сливка, а ты поняла, почему из-за Мирки этого смазливого у них тут землетрясение случилось?

Я задумалась, подперев кулаком щёку.

— Думаешь, из-за него?

— Ну, а как? Помнишь, что он сказал? Мол, за окном пальмы, бла-бла-бла и землетрясение… Не, не так. Он сказал: «Ну и землетрясение, конечно». Как что-то само собой разумеющееся. А вот мы с тобой этим утром никакой такой хер… ничего подобного не заметили.

— Не заметили, — согласилась я. — Интересно, почему?

— Вот и мне интересно-о. Сил нет. Ладно, Сливка, давай спать. А то утром припрётся этот хуратор, не хочу предстать перед ним в плохой форме.

Внутренности мои обожгло и скрутило от совершенно необоснованной ревности, да так сильно, что даже во рту вкус жёлчи появился.

— Это почему, хотелось бы знать? — просипела я, ненавидя себя и за тон этот, и за вопрос, и за те странные чувства, что заставили меня его задать.

Бро зевнула.

— А ты как хотела? Я Бронислава Криштофовна Потёмкина или где? Какой-то буй моржовый мою малышку плакать заставил, а я его всё ещё до нервного срыва не довела. Поверь мне, Сливка, он поплатится за каждую твою слезинку. Это я тебе как мать обещаю.

— Я люблю тебя, Бро, — вконец растрогавшись, прошептала я.

— И я тебя, мелочь. Всё. Спим. Иди сюда.

Она обняла меня, как в детстве, уложив мою голову себе на предплечье, потёрлась носом о мою макушку (плевать, что мне пришлось сползти так, что ноги свисали с дивана), и я моментально провалилась в тёплый, ласковый сон.

И проспала бы, наверное, вечность, если бы не рёв будильника Брошкиного будильника.

— А на работу не хожу, — орал он сиплым голосом Шнура. — Радио не слушаю. Что мне Боженька послал, выпью и покушаю.

Меня снесло с кровати с такой скоростью, с какой не сносило даже тогда, когда Бро меня из чайника ледяной водой поливала.

— Ай-ай-ай-ай! — хвастался солист группы «Ленинград», пока я искала, куда Брошка спрятала свой будильник. — Я распиздяй!

Была у моей сестры привычка засунуть мобильник куда подальше, чтобы пока встанешь, да отключишь будильник, точно проснёшься.

— Ай-ай-ай-ай! Я распиздяй!

— Бро! Да вставай же! — ругалась я. — Мы с твоими будильниками в долговую яму загремим!

— Спокойствие, только спокойствие, дело-то житейское, — сев на постели, Брошка почесала глаз и сладко зевнула. — На посторонний мат, стало быть, сигнализация не ведётся… — Шнур пошёл на второй куплет, а Бро запустила руку под подушку, чтобы отключить телефон. — И знаешь, Сливка, я пока ещё не знаю, как, но точно использую это внезапно данное мне в руки оружие. Что там этот злюк насчёт сроков нёс? От года до пяти лет? Ну-ну… Они нам ещё сами заплатят, чтоба мы раньше времени домой умотали.

А ещё минут пятнадцать спустя, когда мы закончили со всеми утренними процедурами и спорили насчёт того, как лучше к Камню на свидание облачится, попроще или повычурнее, Брошка вдруг осеклась на полуслове и, прижав пальцы к губам, прошептала:

— Сливка…

— Что? — схватилась за сердце я.

— Блевать не хочу, вот совсем. — Она облизнула губы и задумчиво погладила живот. — Наоборот даже. Жрать охота так, что аж в глазах темнеет. Бургер хочу. С солёным огурцом и взбитыми сливками.

На этом споры закончились. Я выхватила из шкафа первую попавшуюся майку и, пока Бро ворчала из-за того, что любимые джинсы больше не застёгиваются, помчалась на кухню — метать на стол огурцы, последнюю банку со сливками, да бургер в микроволновку засовывать.

Элар постучал в дверь как раз в тот момент, когда Бро, жадно прищурившись, следила за тем, как я давлюсь последним глотком чёрного кофе: по негласному соглашению вчерашняя чашка ароматного наркотика стала кое для кого последней во время этой беременности, а вот мне нужно было успокоить нервы перед тяжёлой встречей. Правда, говорить сестре о том, что я не перед Камнем трясусь, а перед куратором, я не стала.

Ибо стыдно.

Из дома мы вышли красивыми и сытыми. Бро насвистывала мелодию нашего сегодняшнего будильника, я старательно не смотрела в сторону Элара.

— Рад приветствовать вас, желанные девы, на благостный землях города Славоя, — огорошил нас куратор, ка только мы шагнули за порог. — Позвольте быть вашим смиренным провожатым до места встречи с Камнем, сердцем нашего мира.

Я поскребла ногтями скулу, решая, стоит ли воспользоваться последней возможностью и, пока меня ещё не обуздали цензурой, ответить Элару так, чтоба, как говорится, Брошке не пришлось за меня краснеть. Однако, взвесив все «за» и «против», решила этого не делать.

Не знаю, Просто вдруг прониклась. Запахнула прихваченный в последний момент кардиган и благосклонно кивнула.

— Вези меня, олень, в свою страну оленью, — радостно позволила Бро, и я глянула на хуратора с ненавистью. Как пить дать, вонючка опять свои феромоны родовые в ход пустил!!

Ненавижу!

— С огромным удовольствием и всеми возможными почестями, — спокойно ответил Элар. — Изволите сами идти? Здесь недалеко. Или мне организовать летательный аппарат для вашей транспортировки?

Один: один.

— Изволим сами, — изволила ответить Бро. — Раз уж тут недалеко.

Мы прошлись по брусчатке мимо фонтана в форме головы дракона, встроенного в стену дома, кивнули легионерам, охраняющим вход на Славную улицу сразу за чёрными кованными воротами, спустились немного вниз, миновав ещё один фонтанчик, а потом всё время вверх. С одной стороны акведук, из-за которого ничего не видно, с другой — внутренняя крепостная стена — вплоть до широкой площади с чумным столбом посередине (оказывается, и в Атлантиде была чума!). А потом я увидела ХРАМ и поняла, что если где-то и может хранится сердце богини, то только в этом восхитительном месте.

Он был огромен. Белоснежные колонны своей монументальностью надёжно подпирали небо — неудивительно, что я почувствовала себя настолько надёжно защищённой, как чувствовала себя ишь в одном месте — в Брошкиных объятиях.