Элита. Незаконченное дело - Абриль Замора

я говорю. Так что заткни свой невыносимо лицеприятный, дешевый шикарный рот, благодаря которому ты притворяешься богатой, а сама ты та еще гопница, и послушай меня. А потом ты ударишь меня или что ты там хочешь сделать.

И случилось чудо: Венди выслушала ее. Она была шокирована изменившимся тоном своей собеседницы и замолчала.

– Давай, хорошо, расскажи мне…

– Письмо, которое Марио написал мне, подразумевает, что у него были планы на будущее. Он говорил о будущем, понимаешь? И это идет вразрез с тем, что он покончил с собой на ветке дерева темной ночью… Ты что-нибудь знаешь?

– Нет, я ничего не знаю…

– Но ты мне веришь?

– Да, дорогуша, потому что я говорю тебе, что он не… он не должен был так поступать.

– Мне нужно, чтобы ты помогла мне доказать это. Я не знаю как, но мне нужно знать, что ты мне поможешь.

Она убедила ее, использовав легкий шантаж, и блондинка сразу же на него купилась. Они договорились, что в понедельник после занятий она прочитает ей письмо, и они подумают, с чего начать. Венди согласилась на все, немного шокированная грозным тоном, поэтому, воспользовавшись тем, что на другом конце линии была самая ненавистная девушка в школе, которая, казалось, велась на любые манипуляции, Жанин сказала ей еще кое-что.

– И измени свое отношение, Венди. Мы все знаем, что жизнь – отстой. Так не делай ее хуже для нас, хорошо? Тебе кажется, что жизнь и ее возможности ограничиваются старшей школой, но это не так. Измени свое отношение и перестань уже издеваться над всеми. Не будь такой грубой, пожалуйста.

И она повесила трубку. Венди закончила одеваться и пришла на дискотеку немного взбешенная. Тот факт, что все осуждали ее поведение и мировоззрение, действовал на нее удручающе. Она считала себя сильной, поэтому не думала, что что-то может причинить ей боль. Но алкоголь на розлив в кабинке клуба и пара минетов после приема наркотиков начали давать небольшую трещину в уверенности. Все началось со звонка Жанин, потом Ребека назвала ее мразью или что-то в этом роде. Дальше дело не пошло, но она осталась с ощущением загнанности в угол. Ей не хотелось ввязываться в драку, потому что на ней было милое обтягивающее платье и тринадцатисантиметровые каблуки. Она не считала уместным вырывать волосы этой гопнице, поэтому предпочла отойти в сторону.

Она думала о них с Марио. Подростки вокруг делали вид, что пьют дорогие напитки, но было более чем очевидно, что хозяин заведения предпочитал покупать дешевый алкоголь марки «B» и пополнять бутылки… Иной причины для такого нечеловеческого похмелья нельзя было придумать. Действие алкоголя и наркотиков начало сказываться на девушке, она чувствовала себя пьяной как никогда. Кроме того, фальшивые друзья оставили ее на произвол судьбы, и от этого она выглядела еще более жалко. Красивая девушка, пьяная, с размазанной тушью и юбкой, задраной выше, чем следовало. Она пошла в туалет, попыталась вызвать рвоту, но не смогла. Не смогла засунуть пальцы, чтобы сделать это. Она вышла, посмотрела на себя в зеркало, попыталась подкраситься. Но исправить отражение в зеркале было невозможно. Она остановилась на секунду и впервые за долгое время посмотрела на себя по-настоящему. Но не для того, чтобы проверить, красива ли она. Она смотрела на себя, видела свое отражение, и впервые ей не понравилось то, что она видела. Нет, это не имеет ничего общего с темными кругами туши под глазами и размазанной помадой. Она впервые задумалась, не ошиблась ли она… Был ли это алкоголь, были ли это наркотики или то, что какой-то гопник крикнул ей вслед: «Королева дерьма!» Но маленькая расщелина превратилась в пропасть. А она очень боялась высоты, поэтому даже не хотела смотреть на то, что находилось внизу.

Я плохая? Нет, я не плохая… Мне не нравится быть такой, постоянно злиться, но ничего не могу с собой поделать. Это как импульс, вот почему я всегда защищаю свои идеи, потому что они идут из глубины души, это как нечто сверхъестественное для меня… Я не хочу быть плохой, не хочу постоянно злиться. Андреа говорит, что ее отец хочет сделать мир лучше, и я тоже… Я не хочу быть такой, но не знаю, как начать вести себя иначе. Да, мне становится чертовски противно, когда я вижу двух целующихся геев. Это не пунктик в моем мозгу, я чувствую это в животе… И я пробовала измениться. По телевизору полно геев, в сериалах тоже, а люди ведут себя так, будто это нормально. Вот почему, когда мне было пятнадцать, я думала, что это я неправа, но всегда чувствовала болезненное ощущение под ложечкой. Мои внутренности скручивало при виде лесбиянок, чернокожих, от всего… Понимаете? Никто этого не знает… но за моим отцом всегда ходило много слухов, что он… черт, что он был одним из этих. Но это неправда! Однажды моей матери сказали, что видели его с парнем, и это нас всех взбесило. Потом он объяснил, что это клевета. Да, тот парень, с которым они его видели, был геем, и отец, мол, сделал ему предложение и поцеловал, но это было ложью. Потом все об этом забыли, но осадок все равно остался. Быть геем или лесбиянкой неправильно… Это против природы. Подумайте об этом. Тела созданы для того, чтобы пенис помещался во влагалище, а не для того, чтобы пенис помещался в задницу. В этом есть смысл, не так ли? Для меня это так.

Я не хочу ненавидеть, но ничего не могу с собой поделать. И то же самое с неграми и маврами. Правда в том, что я всегда была более равнодушна к китайцам, но арабов терпеть не могу. И что мне делать? Чего люди ждут от меня? Молчать и заработать язву? Черт возьми, я скоро заработаю язву от алкоголя в этом гребаном месте… какой отвратительный джин… дело в том, что я чувствую себя потерянной. Черт, не хочу быть такой, но не знаю, как жить по-другому, и никто этого не понимает. Никто меня не понимает.

Ребека зашла в туалет и, увидев Венди, смотрящую на себя в зеркало, спросила:

– Эй, ты… ты в порядке?

Та не ответила, даже не взглянула на Ребеку, глубоко задумалась и, спотыкаясь, вышла из комнаты, натолкнувшись на стену. Она была сильно потрясена свежим осознанием. Ей потребовалась целая вечность, чтобы выбраться на улицу с этой проклятой вечеринки. Понадобилось около сорока пяти минут, чтобы найти выход, и было бы лучше, если