Пять сердец Сопряжения. Том 1 - Лесса Каури

Рыцарь распустил ремешки наручей, скинул их на стол. Он говорил и вел себя так громко, что на них давно перестали обращать внимание и хозяин, и посетители трактира.

Осторожно, будто тот был ядовитым, Монти вытащил из наручи длинный предмет, завернутый в кусок ткани, и положил перед Белкой. Она не менее осторожно потянула ткань за уголок. Спустя мгновение перед ней лежал… изящный позолоченный веер, с изображением виноградных лоз.

* * *

Первый курс обучения в Фартуме выдался исключительно тяжелым. Студенты возвращались в свои комнаты задолго после полуночи, и вовсе не из-за разгульной жизни. Многие вообще засыпали в университетской библиотеке, чтобы утром, едва разлепив глаза и оторвавшись от удобного фолианта, используемого вместо подушки, поспешить на лекции. Количество освоенного за два года материала Белку ужасало. Она никогда не думала, что столько знаний может поместиться в одной конкретной голове, а именно – в ее голове! Они изучали географию, историю, религию, политическое устройство и обществоведение всех пяти миров, развивали чувство ориентации, интуитивные способности, учились медитации и самоконтролю и участвовали в тяжелейших тренировках на выносливость, ловкость и силу. Осваивали оружие, в том числе известное, но не разрешенное к использованию в каком-либо из миров. Дистанционники с Тайшела и Фримма, и огнестрелы с Земли для Белки явились откровением. Она слышала от Сальваореса о таком оружии, однако Уния строго следила за тем, чтобы на Кальмеран, как на наиболее неразвитый мир, оно не попадало, поскольку это было чревато огромными человеческими потерями.

К концу первого года первого курса отсеялась четверть студентов. К концу второго – одна шестая от оставшихся. Белка, которая боялась дистанционников, неважно к какому миру они принадлежали, тоже едва не вылетела, раз за разом заваливая стрельбы. Тогда за нее взялись одновременно Джей и Монти. Первый прекрасно владел дистанционниками, а второй, как сын оружейного магната, разбирался практически во всех видах земного оружия. Изабелла занималась с ними по очереди, и в конце концов, стала стрелять вполне сносно. Однако, как и Уолли, она больше всего любила ножи. Они с тайерхогом часто устраивали шуточные соревнования, метая их с правой и левой руки, из-за спины, давая друг другу фору для броска. Виллерфоллеру вообще легко давался любой вид оружия, иногда казалось, что он рожден с дистанционником, каким-нибудь скорострельным пулеметом и моргенштерном в руках, хотя, конечно, удержать одновременно такую кучу железа было невозможно и взрослому мужчине.

О Выпускном бале заговорили задолго до того, как была объявлена дата. Место проведения оставалось неизвестным. Поговаривали, будто Фартум каждый раз выращивает новый бальный зал. Кроме того, каждое из таких мероприятий в обязательном порядке посещал Тайшельский император с наследником и ближайшей свитой. Слушая, как сокурсницы в предвкушении обсуждают высоких гостей, Белка вспоминала демонов в глубине похожих на черные бездны зрачков императора Парфилия, и ей не хотелось снова попасть под этот взгляд. Честно говоря, она бы вообще предпочла не ходить на бал, однако его посещение для всех студентов было обязательным.

– Интересно, какое у меня будет платье? – теперь каждый раз спрашивала у нее перед сном Дэль.

Выпускной бал был единственным мероприятием Фартума, куда девушкам-студенткам дозволялось надевать платья. Платья, как и знание языков, предоставлял университет.

Обычно Изабелла отвечала что-то вроде:

– Красное, с открытой спиной и… зеленые туфли!

А затем угорала, слушая рассерженное шипение фриммки, чей утонченный вкус подобное сочетание цветов оскорбляло. Самой Белке было все равно, в чем идти, лишь бы не голой. Она с удовольствием пошла бы и в университетской форме, которую любила как символ чего-то, принадлежащего ей одной и приближающего к той минуте, когда она с наслаждением всадит клинок в горло Беронцу, однако понимала, что от платья ей не отвертеться. Надеялась только, что оно не окажется слишком уж ярким или откровенным.

Чем ближе подходила назначенная дата, тем чаще слышались восторженные восклицания старшекурсниц, которые уже начали находить в своих шкафах вечерние наряды, и хвастаться ими друг перед другом, вызывая завистливые взгляды остальных. Наутро после бала платья исчезали, как и полагалось одеяниям Золушек, а вот ювелирные гарнитуры, полученные студентками вместе с платьями в честь окончания первого и последнего курсов, оставались у них навсегда в качестве подарка от университета. Фартум был галантен.

В суете предпраздничной подготовки Белка чувствовала себя чужой. Жизнь не научила ее радоваться такой ерунде, как тряпки или возможности увидеть великих мира сего. На Кальмеране радостью были краюха хлеба и кружка с молоком, теплый ночлег, одиночество в собственной каморке, смерть, прошедшая близко, но не коснувшаяся краем черного одеяния. Поэтому после лекций девушка предпочитала не любоваться новыми нарядами в компании других, а проводить время с учебниками или книгами из библиотеки. Впервые в жизни она могла позволить себе просто сидеть и читать, в тишине и покое, лишь изредка нарушаемыми веселыми криками издалека: учащиеся играли в увлекательную ежегодную игру, которая называлась «Найди бальный зал первым». Изабелла тоже могла бы поучаствовать, ведь неуемное любопытство заставляло ее вместе с янтарным дракончиком-лидером изучать закоулки университета, как она изучала бы незнакомый город для собственной безопасности – незаметные лестницы и запасные ходы, комнаты, имеющие несколько выходов, потайные уголки. Однако Фартум постоянно тасовал помещения, как колоду карт, и на старом месте возникало что-то новое. Тем интереснее Белке было наблюдать за переменами, гадать, куда в этот раз приведет вроде бы знакомая дверь или подвесная галерея. Зачастую университет так изменял внутреннее пространство, что девушка находила дорогу назад только при помощи лидера. Однако в ходе исследований она пришла к выводу, что существуют места, которые не меняют своего расположения. За два года обучения она умудрилась насчитать таких около десятка. Например, ни разу не покидал координат дворик с краснолистными деревьями и огромными часами, в котором они полюбили проводить время. Или фигура прежнего Тайшельского императора, стоящая по центру левой стены в Галерее Высших, где застыли гигантские, до потолка, каменные изваяния самых известных правителей миров Унии – всегда находилась в одной и той же точке пространства, в то время как галерея крутилась вокруг нее, словно огромная часовая стрелка вокруг центра циферблата. Не менялось расположение столовой, хотя столы, скамьи и стулья каждый раз стояли в новом порядке. Неподвижными точками в пространстве были Зал Приемов, административный блок и башня Ректора.

Последний день перед балом Изабелла провела в своем убежище, обнаруженном во время блужданий по Фартуму. Об этой комнатушке, заваленной всяким хламом вроде сломанных стульев, колченогих этажерок и пыльных матрасов, она не рассказывала никому из друзей. Ей нравилось учиться, и сейчас она листала в трансире один из учебников уже для следующего курса. Несмотря на обилие теории, в голове до сих пор не укладывалось, что однажды и у нее может появиться способность к рекурсии, т. е. перемещению в пространстве Пяти миров без использования мегапортов. Белка до сих пор помнила сказанное куратором фор Ризеном в Малиновом зале на первом собрании: «Самому младшему из сидящих здесь четырнадцать, самому старшему – двадцать два. Несмотря на это, вы все обучаетесь на одном курсе. Объясню, почему так происходит. Способности, из-за которых попадают в Фартум, чаще всего проявляются именно в этих возрастных рамках. Те, у кого это случилось раньше, проходят индивидуальное обучение и после доучиваются здесь, но уже на старших курсах. А несчастные, у которых способности проявляются значительно позже «возраста рекурсионной гибкости», как мы это называем, рискуют попасть в закрытые лечебные заведения родных миров». Но ни с ней, ни с кем-то из ее компании ничего подобного пока не произошло, хотя двое однокурсников уже испытали Прорыв. Поглаживая свернувшегося у нее на коленке калачиком лидера, Изабелла гадала, как это случится с ней, когда? Во сне, как с фриммцем Корсо Ларимом, или наяву, например, на тренировке, как с тайшельцем Георгом Звендибальдом Иосифом фон Морисом, типом неприятным и высокомерным, полной противоположностью Анджея?