Дорога ведет назад - Кришан Чандар

— На тротуаре?

— Да.

— Ночью?

— Да.

— А что можно продавать ночью?

— Чарас, ганджу, спиртные напитки, женщин, — чего только не увидишь на тротуаре, — сказал Раджу и засмеялся. Потом он потуже затянул ремень. — Чарас и ганджа — наркотики из конопли.

— Как ты изменился за эти два месяца, Раджу.

Он снова засмеялся.

— Нет, Тарна, я не изменился, просто одежда у меня другая. Кто бы дал мне работу, если бы я ходил здесь в платье горца? Здесь все носят рубашку и брюки, даже слуги.

— Это верно, — отозвалась Тарна.

Долго они шли молча.

— А где ты работаешь? — прервала молчание Тарна. Раджу начал, заикаясь, что-то объяснять и наконец проговорил:

— Я работаю кули на вокзале.

— В этих брюках?

— Что ты, глупенькая! Я надеваю их по вечерам, а днем хожу в дхоти[20]и рубахе.

Тарна вдруг что-то вспомнила и захлопала от радости в ладоши.

— Сказать тебе, куда мы пойдем?

— Куда?

— У меня есть одна подруга — Кусум, она работает служанкой в нескольких домах, а спит вместе с матерью и отцом на тротуаре. Я знаю это место. Кусум мне говорила: «Если тебе негде будет ночевать, приходи ко мне». Вот мы и пойдем к ней.

— Ты знаешь дорогу?

— Доведи меня до Калаба, а дальше уж я найду.

Они вышли на улицу. Впереди была видна крытая остановка автобуса. Раджу оглянулся и, прибавляя шаг, сказал Тарне:

— Последний автобус идет. Давай побежим, не то придется идти пешком всю ночь.

Они побежали к остановке. Раджу вскочил в уже уходящий автобус и втащил Тарну. Она удивилась его ловкости.

— Помнишь, как ты не мог вскочить в вагон? Ты многому научился за эти два месяца, Раджу!

Она смотрела на него с гордостью, и в глазах ее стояли слезы радости.

Смуглая, полная и жизнерадостная Кусум работала судомойкой в трех богатых семьях. В двух других этим же занималась ее мать, а отец — Лакшман — доставлял тайком спиртные напитки жителям соседних домов[21]— пальмовое вино, виски, ром, в зависимости от спроса. Его сын Бабу Рао, которому было лет двенадцать-тринадцать, промышлял как карманный воришка. Кроме того, он зарабатывал несколько монет в день, приводя со стоянки такси для богатых господ, выходящих после сеанса из кинотеатра «Стренд». Младшему брату Бабу Рао, Прабхакару, было всего шесть лет, и он еще не был пригоден для какой-нибудь полезной работы.

Кусум жила на тротуаре на Двенадцатой улице, по обе стороны которой стояли роскошные многоэтажные здания; здесь же были парикмахерский салон, большой магазин и лавка зеленщика. Кусум и ее семья спали почти перед самой лавкой зеленщика на углу улицы, у телеграфного столба. Недалеко стояла водонапорная колонка, от которой начиналась Тринадцатая улица. Совсем рядом находились телефон-автомат и почтовый ящик. Все было так близко, что Кусум, лежа на своем месте, могла наблюдать и за водопроводной колонкой, и за телефоном, и за почтовым ящиком.

— Мой дом расположен на самом удобном месте, — говаривала она Тарне. — Все рядом: почта, телефон, магазин, овощная лавка, — никуда не нужно идти. Протяни руку — и получишь, что нужно.

Кусум устроила Тарну рядом с собой у самого столба. Раджу уложили подле торговца зеленью Джамна Даса. Рядом с ним с другой стороны спал отец Кусум, дальше — ее мать, Бабу Рао и Прабхакар.

Тротуар был каменный, неровный, выложенный четырехугольными плитами, с забитыми цементом щелями. Эти неровности за ночь так впивались в тело, что на нем ясно проступали глубокие красноватые бороздки. Повинны в этом были, конечно, инженеры-строители. Выкладывая тротуар, они рассчитывали, что по нему будут ходить в туфлях и ботинках, и совсем не подумали о том, что он будет служить и постелью.

Жизнь на тротуарах отличалась от жизни в домах, как небо от земли, хотя этот тротуар был не так уж плох. У Раджу, правда, мелькнула мысль, что около вокзала «Бомбей сентрал» тротуар лучше — ровный и гладкий, но там были свои недостатки: нарушая спокойствие ночлежников тротуара, там бегали целые стаи собак, грызлись из-за добычи, да к тому же по соседству находился рынок проституток. Всю ночь напролет сутенеры шмыгали в соседние темные улочки и переулки, выволакивая молоденьких девушек, совсем еще девочек, и расхваливали свой товар перед подвыпившими клиентами. Пьяный хохот, визг девушек, выкрики сутенеров — и так всю ночь. А здесь тихо. Неподалеку сидят слуги из соседних домов и играют в карты, из салона на них падает голубоватый отсвет настольной лампы с синим абажуром. Лакшман тоже тут. Он играет с азартом и выигрывает — все как в настоящем клубе.

В темноте на крыльце под навесом беседуют няня из дома банкира и лифтер. Тихонько журча, льется их беседа. Потом лифтер передает женщине какой-то пакет, она быстро прячет его в сумку. Лифтер кладет ей руку на плечо и тянет в темноту. Няня медленно движется за ним и, смущенно смеясь, пытается сопротивляться.

Торговец вытащил на улицу раскладную кровать и собирается укладываться. Перед сном он обычно читает «Рамаяну». Вот он прочитал несколько четверостиший, положил книгу у изголовья и улегся. «Рамаяна» и счетная книга всегда лежат у него в изголовье; в одной — счета этого мира, в другой — иного.

На третьем этаже в седьмом доме недавно поселилась молодая чета англо-индийцев. Каждую субботу они ездят в клуб «Бандара» потанцевать, а по средам и пятницам к их балкону приходит нищий скрипач, христианин, одетый в европейское платье, и начинает играть. Молодая пара танцует на балконе, окна в их спальне широко открыты — совсем как в кино.

А в конце улицы, у аптеки гомеопата, прислонившись к столбу его крытой веранды, стоит Рагхья и наблюдает за всеми.

Рагхья — «босс» этого района. И не его вина, что это так. Бог одарил его характером «босса» в наш век демократии. Он начал повелевать уже с детства, не вынося малейшего неповиновения. В своей родной деревне Рагхья убил патвари[22], поспорив с ним из-за участка земли, и убежал в Канпур, где стал на фабрике агентом хозяев. В его обязанности входило срывать забастовки. Когда рабочие его раскусили, он переехал в Бомбей и стал здесь «боссом». Его слово было законом для жителей тротуаров Десятой, Одиннадцатой, Двенадцатой и Тринадцатой улиц. Дальше начинались владения других «боссов», с которыми порой заключался мир, порой шла жестокая война. Но когда бунтовал народ, все «боссы» объединялись — этому их научила демократия.

Рагхья — человек невысокого роста, с низким лбом и лысой головой; под густыми бровями хищно поблескивают небольшие глазки. Широкая, сильная грудь и крепкая шея говорят о недюжинной силе. Когда он сердится, ноздри его раздуваются и лицо покрывается красными пятнами. Никто в этом квартале не дерется лучше его на ножах, никто не может побороть его, превзойти в быстроте и ловкости.