Грабители - Йен Лоуренс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 37
Перейти на страницу:

Я раздумывал: может быть, когда Мэри придет на кладбище в следующий раз, она склонится и над моей могилкой? С содроганием я вспомнил о кромлехе. «Проклятое место. Войдешь — умрешь».

Ветер набросился на нас из-за угла церкви, когда мы направились вниз, к гавани. Мэри не оглядывалась. Она быстро пошла вдоль проулка, зная, что я следую за ней. Свой цветок я засунул под свитер. Остальные уже гонял ветер между надгробиями, от камня к камню.

По грязи и по булыжной мостовой мы повторили путь, которым я следовал, прилипнув к спине Саймона Могана, сидя за ним верхом. К гавани мы подошли недалеко от места, где он нашел меня в лапах Калеба Страттона, с ножом у горла. Но сейчас была пора высокого прилива, лодки, которые тогда лежали в грязи, сейчас рвались, как лошади на привязи, и со скрипом терлись о волнолом.

Длинная улица была темной и пустой. В обоих направлениях тянулись постройки, таверны и склады, заброшенные лодочные мастерские. Отец мог быть в любом из них — или ни в одном» Задача казалась непосильной.

Даже Мэри пала духом.

— Может быть, Обрубок хоть как-то намекнул?

Я попытался вспомнить. Снова я слышал ужасный тихий скрежет его голоса: «Если ты меня выдашь, твой отец сгниет там, где лежит. Только я знаю, где он, и там он и останется». Но отсюда нельзя было извлечь ничего полезного для поиска.

— Знаешь ли ты какую-нибудь песню, которую он пел? — спросила Мэри.

— Обрубок?

— Глупый! Твой отец, конечно. Есть какая-нибудь мелодия, которую бы ты мог свистеть, чтобы твой отец понял, что ты здесь?

— Да. Когда умирала моя мать, он пел песню, чтобы ее утешить. Он сидел у кровати и держал ее за руку. Он пел снова и снова, с вечера и до рассвета. Я не знаю, как она называется, но звучит она так. — Я засвистел.

— Пойдет, — сказала Мэри, когда я закончил. — Теперь насвистывай ее. Но прекращай, когда кого-то увидишь. Замолкай, если услышишь какой-то звук.

Мы зашагали вверх по улице, звуки мягко отражались от стен домов. Мелодия звучала сквозь время, и я почувствовал себя шестилетним, видящим, как лицо матери в те ужасные ночи сморщивалось, как старый воск, теряло свою красоту и превращалось в ужасное и безобразное.

— Свисти, свисти, — подбадривала Мэри. Мы уходили от моря, ветер нас подгонял. Сзади остались таверна и свечная лавка.

Зубы матери обнажились, лишились десен, стали похожи на лошадиные. Отец, видя мой испуг, перестал пускать меня в ее комнату. Я сидел в холле, слушая доносившееся пение, пока однажды не открылась дверь. Отец смотрел на меня. Он сказал...

— Не останавливайся, Джон. — Мэри слегка тряхнула мою руку. — Если мы пройдем его, то потом не найдем.

Я и не заметил, как перестал свистеть.

...Открыв дверь, отец сказал: «Ее больше нет». Я подумал тогда, что она встала и куда-то ушла. Когда я заглянул и увидел, что она лежит, накрытая простыней, я подумал, что она играет со мной. Я оттянул простыню и замер, с трудом узнавая свою мать.

— Тихо! — шепнула Мэри. Она сжала мою руку, и я вздрогнул от страха.— Кто-то идет,— сказала она и дернула меня за собой в подворотню.

По булыжнику стучали башмаки. Две пары.

Мы сжались в темноте у стены, едва отваживаясь поднять глаза. Эти люди должны были миновать нас на расстоянии вытянутой руки.

Я слышал дыхание Мэри и биение своего сердца. Шаги приближались.

Раздался грубый смех и женский голос, окрашенный местным акцентом.

— И я сказала, сказала я, ну, точь такой же мешочек потеряла я, иной день. И слышь, Милли, точь самый это был, это самый кожаный мешочек. Слыхано ль дело?!

Две старухи протопали мимо нас, смеясь и согласно кивая, опираясь друг на дружку, как пьяные моряки. Их смех и шаги стихли, над улицей снова повисла тишина. Слышно было, как волны плещутся о стену.

Я огляделся. Мэри затащила меня не в подворотню, а в проход, перекрытый верхним этажом свечной лавки и ведущий к морю. Из глубины его поднимался ветерок, холодный и соленый. Я засвистел свою песню, и она заполнила проход, как будто ее исполнял хор.

И в ответ что-то заскреблось.

Пальцы Мэри сжали мою руку. Я снова засвистел, и снова мне ответило поскребывание.

— Это со дна,— сказала Мэри.

Мы углубились в проход. Там, где свечная лавка заканчивалась, проход сбегал вниз чередой вырубленных в скале ступенек, узких и крутых, с обеих сторон которых поднимались стены. Я начал осторожно спускаться.

Поскребывание прекратилось. Я тихо засвистел и услышал в ответ ту же мелодию, ее ритм отстукивался по камню или кирпичу.

Упершись руками в стенки, я нащупал ногой следующую ступень. Мэри следовала за мной вплотную. Внизу ступени уходили в воду. С одной стороны стена была покрыта штукатуркой, противоположная была каменной, облупленной и потрескавшейся. В ней была ниша с очень старой маленькой дверью. Я толкнул ее, но только услышал скрип тяжелого засова.

Я прижал ухо к дереву и прислушался к постукиванию. Если смотреть снизу, проход похож был на дуло пушки, темный туннель с маленьким квадратным отверстием входа. Постукивание отражалось от стен, но сквозь дверь я его не слышал.

— Гавань, — сказала Мэри. Она закрыла глаза. — Стук идет снизу.

Я спустился на нижнюю ступеньку, вода плескалась у моих ног. Высунув голову, я увидел, что из здания выступает узкая деревянная балка, смоленый кусок дерева четырех дюймов шириной. Над ней открывался сточный туннель, огромная труба, сложенная из кирпича. Из нее сочилась зеленая густая жидкость. С кирпича свисали какие-то мягкие зеленые сосульки, качающиеся, как маятники. Оттуда и раздавался стук.

— Отец! — позвал я. — Отец! Это я, Джон.

Ответом было неразборчивое бормотание, очень похожее на звуки, которые издавал возбужденный Эли, и моей первой мыслью было, что Обрубок сделал с ним то же самое. Но потом я вспомнил. «Его губы почернеют и сгниют. Язык распухнет и потрескается, и он задохнется. Его задушит собственный язык». Я вернулся в проход.

— Он там, — сказал я. — В стоке.

— Полезешь туда?

— Да.

Мэри тронула запертую дверь.

— Это когда-то была пивоварня. Ты, наверное, сможешь выйти отсюда, из этой двери.

Я снял куртку и расстелил ее на ступенях.

— Нам понадобятся пони, Мэри. Ты сможешь их привести?

— Конечно. — Она двинулась было, но задержалась. — Будь осторожен, — сказала она и побежала вверх.

Камень на углу был обломан. Из щелей выпала штукатурка, оттуда росли пучки травы и чахлые кустики. Под моими ищущими опору руками штукатурка крошилась, и огромные куски вываливались в темную воду гавани. Я высунулся и установил ногу на узкую, скользкую балку.

Вода в нескольких футах подо мной, плавать я не умею. Если я здесь упаду, меня унесет в море, как гнилое полено.

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 37
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?