Тайна знатных картежников - Алексей Биргер

— Нисколько! — возразил отец. — Я очень хорошо знаю его истинную цену. И поэтому могу со всей ответственностью сказать, что с ним мне общаться намного приятней и легче, чем с любым другим бандитом. У него есть собственные мысли, убеждения и мечты, порой, должен сказать, немного ребяческие. Например, его мечта однажды отправиться на завоевание Москвы в ослепительно белом костюме! Как вам это нравится? По большому счету, Степанов наивен — я бы даже сказал, невинен, если вы понимаете, что я имею в виду и не надо быть большим пророком, чтобы предсказать, что его «обуют как последнего лоха, пока вся тусовка крутых акул будет чесать ему спинку, признав за своего»! — отец так точно воспроизвел не только интонации, но и голос Степанова, что все мы не удержались от смеха. Потом отец добавил: — Во всяком случае, пока человек хоть сколько-то сохранил в себе мечтающего мальчишку, ему до определенной степени можно доверять.

— Надеюсь, что ты прав, — смеясь, сказала мама, опять совсем спокойная и довольная.

Я решил, что пора сменить тему — и пустил камешек в нужном мне направлении.

— Вообще сегодня у нас побывало слишком много народу, — сказал я.

Мама вздохнула.

— Да, отбоя не было! Так надоели, весь день из-за них спутался. Вот один из недостатков, когда живешь рядом с другими людьми. Все хорошо, и город под боком, но в заповеднике мы принадлежали самим себе, к нам добирались только те, кого мы приглашали и хотели видеть.

— У всякой монеты есть две стороны, — сказал отец. — Хотя не могу не признать, что сегодняшний поток народа был близок к татаро-монгольскому нашествию.

— А чего хотел тот парень, которого мы встретили на дороге? — полюбопытствовал Ванька. — Он ведь тоже был один из татаро-монгольского нашествия, верно?

— Верно, — ответил отец. — Я так и не понял, чего он на самом деле хотел. Задал два-три вопроса, на которые я без проблем ему ответил, и, вроде, остался вполне доволен. Во всяком случае, сказал «спасибо» и ушел.

— Назад к пристани? — спросил я.

— Да, прямиком. Он как раз должен был успеть на следующий паром. Я вышел вместе с ним за калитку, чтобы ещё раз показать ему правильное направление и кратчайший путь. Постоял с минуту и вернулся в дом, убедившись, что он правильно миновал первую развилку и теперь наверняка не заблудится.

Мы с Ванькой обменялись быстрыми взглядами.

— Но ведь по вопросам, которые он задавал, можно было хоть о чем-то догадаться, — сказал я. — О том, чего ему надо, что он ищет…

— Что ж, попробуй догадаться сам, если сумеешь, — сказал отец. — Вопросы были слишком общими, чтобы делать далеко идущие выводы. Он поинтересовался, кто был владельцем дома до нас, и я ответил ему, что у дома целую вечность не было настоящего хозяина. Похоже, это его обескуражило. Он спросил, является ли дом единственной деревянной постройкой такого размера в наших краях и не перестраивался ли он недавно. Я заверил его, что дом сохранился практически нетронутым с конца прошлого века, за исключением того, что в него провели электричество и другие современные удобства, а также периодически ломали и возводили по-новому перегородки между комнатами. Что до других больших домов, то есть ещё бывшее архиерейское подворье, но на другом острове. Он секунду подумал и сказал, что, наверно, ему нужно как раз архиерейское подворье. Я объяснил ему, как добраться до острова Коломак, где это подворье находится, и на том разговор был исчерпан.

— И он ничего не говорил насчет наших подвалов? — вырвалось у Ваньки.

Отец опять рассмеялся.

— Ага, вижу, куда вы клоните! Монахи растревожили ваше воображение, да? Не стройте воздушных замков, ребята, ничего из этого не получится.

— Это была твоя идея! — напомнила мама. — Я хочу сказать, ты ведь сам внушил им мысль, что в подвалах могут быть скрытые сокровища, чтобы они усердней расчищали эти твои подвалы! Так чего ты теперь хочешь? — она весело и добродушно рассмеялась. — Вы все у меня немного чокнутые строители воздушных замков, вот вы кто!

Мама ошибалась. Идея была не отца, а наша общая, и мы её выдвинули как наполовину шутку, наполовину отличную игру, чтобы веселей было расчищать древние завалы в погребах. Но мы хорошо помнили отцовскую присказку, что «в каждой шутке всегда есть доля шутки», и я не взялся бы отрицать, что этой шуткой мы маскировали кое-какие надежды, хоть и робкие, но все равно захватывающие.

И похоже на то, что эти робкие надежды становились реальностью! Слишком много странностей, связанных с подвалами, успело произойти всего за один день. Я подозревал, что отцу известно больше, чем он нам рассказал, но не было смысла и пробовать что-либо из него выпытать, хоть мольбами, хоть хитростью. Мы должны были сами докапываться до правды — и все-таки мы уже немало знали и могли надеяться на успех.

Ужин закончился как и начинался, с весельем и шутками, и мы разошлись по комнатам в самом великолепном настроении. Отец с мамой сели смотреть новости по телевизору, а мы ускользнули к себе в комнату.

— Ну, что, все сходится? — в возбуждении выдохнул Ванька, едва мы закрыли за собой дверь. — Пижон ушел по дороге, и благополучно миновал первую развилку!

— Да, теперь у нас есть решающее доказательство, что он исчез по пути к пристани, — согласился я. — Вот со временем у нас не очень получается. Смотри. Как ни крути, у Степанова выходит меньше получаса на то, чтобы схватить пижона на укрытом от глаз лесном участке дороги, допросить его и оказаться у нашей калитки. Да для этого Степанову надо было летать быстрее молнии! Однако, если Степанов узнал от Пижона что-то важное ещё раньше, до поездки на остров, и все его действия были заранее рассчитаны…

— Разумеется, так оно и было! — перебил меня мой братец. — Степанов все организовал, и ему не надо было тратить время на допрос Пижона. Все сходится!

— Не забывай, отец верит, что Степанов предлагал свою помощь от чистого сердца, без задних мыслей, — напомнил я.

— Я уверен, что отец рассказал нам совсем не все! — возразил Ванька.

— Так я это и имею в виду. Разумеется, отец знает больше, чем нам рассказал — и нечто, ему известное, является для него доказательством, что Степанов не замышляет ничего дурного и не ведет двойную игру. Иначе бы отец не говорил так уверенно!

— По-твоему, Степанов не похищал Пижона? — с разочарованным видом спросил мой брат.

— Нет, я считаю, что Степанов похитил Пижона, но мне не думается, что это похищение напрямую связано с нашим домом. Есть за этим что-то еще… В любом случае завтра нам надо отправляться в заповедник, чтобы узнать правду.

— Если бы мы могли отправиться туда прямо сейчас!.. — вздохнул Иван.

— Как понимаешь, это невозможно. И более того, на ближайшие часы у нас есть другое очень важное дело.

— Что за дело? — мой брат сразу ожил.

— Предположим, отец что-то знает о подвалах… такое, что, как он считает, было бы пока неправильным нам рассказывать. Возможно, он считает, что сперва должен во всем убедиться сам, чтобы не растравлять нас ложными надеждами. Что, по-твоему, он сделает?