Новый состав - Лидия Чайка

Скосив взгляд на обладательницу противного лысого хвоста, увидела, как та понуро плетется в сторону выхода.

— И не жалко тебе ее? — спросила, отнимая руку от уха. От Острослова я отстранилась чуть позже. Но, мои жалкие потуги отойти от него хотя бы на пару шагов, не увенчались успехом — меня продолжали крепко держать.

— Ни капельки, — последовал ответ. — Она украла дорогую брошь, которую Черномор подарил своей жене на свадьбу и несколько колец, доставшихся женщине от бабушки.

— Это правда? — я посмотрела на мужчину, что по логике вещей должен был быть сыном этой самой Бериславы. Ведь эта женщина жена Черномора, а он в свою очередь…

— Правда все, — хрипловато сказал Острый, все же отпуская меня.

Я тут же отскочила от него, как ошпаренная. Догадывается, наверное, как я на него реагирую, вот и безбожно этим пользуется. А у меня сердце от этого не на месте. Ведь знаю — нельзя его к себе близко подпускать. Но… так бы хотелось узнать его получше. С другой стороны, мне казалось, что все его постельные победы — это что-то далекое и неправда. И я именно та, ради которой он исправится. Чушь, конечно, но ведь можно помечтать, не так ли? Неспроста же он мне два года снился. И я ему… Или тут это в порядке вещей?

— Пойдемте в кухню что ли, — буркнул Тимофей, спустя примерно минуту затянувшегося молчания.

Мы с Острословом стояли друг напротив друга. Я пристально смотрела ему в глаза, в надежде прочитать в них ответы на свои вопросы. Ясное дело, это было невозможно. Просто… мир-то сказочный. Вдруг и такое здесь возможно?

Черноморович же (ну и отчество, скажу я вам) блуждал по мне взглядом, в задумчивости почесывая бороду.

— Пойдем, — ответил рыжику богатырь и, отвернувшись от меня, первым прошел всвятая святых.

Все остальные, в том числе и я, последовали его примеру. Тимоша шел рядом со мной и недовольно сопел. Хотелось спросить у него, в чем, собственно, дело, но пока я решила обождать. Вдруг, сам расскажет?

Когда мужчины устроились за столом, я стала суетиться, чтобы организовать им хотя бы чай с оставшимися баранками. Из вчерашнего ужина мне почти нечего было предложить. Самой бы хоть немного осталось. Помру ведь с голоду.

— Что-то у тебя не густо, — Властислав побарабанил кончиками пальцев по столешнице, в задумчивости смотря на баранки и сухарики (еле нашла их в самом дальнем закутке одного из шкафчиков).

— Чем богаты, — развела я руками, недовольно косясь в сторону Острого. Это же он слопал почти все из моих кастрюлек.

— Ничего, — отмахнулся тот. — Вот подлатаем мы тебе крышу, и пойдешь к нам, «наготавливать». И себе что-нибудь намагичишь.

— Она на вас почти все силы растратит, — засопел из-под стола Тимоша. — И обратно до дома дойти не сможет. А у вас ей оставаться опасно.

— Чего это? — удивленно спросил Агний. — Да мы ее и пальцем не тронем!

— Конечно-конечно, — фыркнул рыжик. — Вы ее сразу всей пятерней тискать будете.

— Совсем ты плохо о нас думаешь, усатый, — покачал головой Властислав и положил в рот одну баранку. Затем отхлебнул из большой кружки чаю и довольно прикрыл глаза.

— Вы вообще ели? — я внимательно следила за богатырем, не понимая, чего это он так обычным баранкам радуется.

— Сегодня не успели, — Агний тяжело вздохнул.

— Почему? — стала допытываться я.

Присев с самого края, подальше от мужчин, налила себе из чайничка, что стоял неподалеку заварки (которая состояла из неизвестной, но очень вкусной травки), взяла другой чайник побольше, и плеснула себе кипятка. Тимка еще вчера успел объяснить мне, как здесь устроена печка. И ничего сложного в ней не было. Лежали внутри какие-то самонагревающиеся камешки, которые и давали жар.

— А ты быстро тут обустроилась, — Властислав подмигнул мне.

— Приходится, — я передернула плечами, вспоминая, что мне пришлось пережить за эти полтора дня, что я пребываю в чужом мире.

Мне кажется, или они хотят сменить тему разговора? Догадка пришла почти сразу же — вполне возможно, что молодые люди проводили эту ночь со своими зазнобами. И что, личную жизнь с моим появлением никто не отменял. А по словам Тимоши, бабники они жуткие.

— О чем задумалась? — Острый посмотрел на меня с подозрением.

— Да так, — я постаралась скрыть лицо за кружкой. Всегда так делала, если не хотела, чтобы на меня обращали внимание. Или чтобы оставили в покое. — День только начался, а я уже жутко устала. А еще столько надо сделать…

Острослов сам не понимал, почему он так резко отреагировал на поступок местных красавиц. Первым его желанием было свернуть им шеи. Но здравый смысл победил, почти сразу же подавив столь неподходящие мысли. Это все же были девушки и они не на поле боя, чтобы заниматься такими зверствами.

Александра была напугана. Она дрожала в его руках и не могла и слова нормально сказать. Тогда он и решил оставить ее на время одну. Потом ему пришлось снова возвращаться в спальню, чтобы привести в сени (можно было позволить Властиславу сходить за ней, но тут некстати в Остром проснулась ревность). Воинственно сжимая в руках несчастную скалку, девица поведала мужчинам, что произошло на самом деле. Острый не стал бы ее тревожить, но напавшие на нее барышни ни в какую не хотели признаваться. А после появилась крыса. И вот тут его ночное видение чуть было не упала в обморок. Пришлось повысить на нее голос. Пусть лучше злится, чем трясется от страха. А стоило ей прижаться к Острослову щекой, как внутри мужчины стал постепенно разгораться пожар. Отчасти, он сам был в этом виноват. Не надо было прижимать девушку к себе. Только вот… искушение было велико.

Сейчас богатырю хотелось рассказать Саше о глупом споре. Симпатия к девице становилась все сильнее.

После того, как мои спасители утолили голод, мы все вместе вышли на улицу. Мужчины забрались по лестнице на крышу, а я с котом крутилась поблизости, внимательно следя за ними. Я в этом мало что понимала, поэтому полностью доверилась Тимке, который хоть и не видел действий богатырей, все равно умудрялся командовать.

— Помолчи, горжетка, — все же не выдержал Острослов. — А то снова в речке искупаю. Или русалкам на корм отдам.

— Для этого тебе сначала надо спуститься и поймать меня, — осмелел рыжий. — А при Сашеньке ты меня не тронешь.

— Это почему еще? — молодой человек выпрямился и, подбрасывая в руке молоток, подошел к самому краю крыши, сурово взирая на ученого сверху вниз.

— Потому что не будешь ты свою репутацию портить. Безжалостным живодером перед дамой сердца не захочешь выглядеть.

Острого от последних слов кошака перекосило. Будто он одним глотком стакан лимонного сока выпил. Из-за этого стало немного обидно. Неужели я настолько ему не нравлюсь? Или это просто мои глупые ничем необоснованные мысли? Хочется надеяться, что так.