Москва никогда - Владимир Брайт

«Скорее, взлетим к небесам, чтобы потом рухнуть в адское пекло», – подумал я, закрывая дверь в отсек операторов.

– Готов?

– Да.

– Тогда поехали.

– Он сказал, поехали… – хрипло затянул зек старинную песню о первопроходцах космоса, – и махнул рукоо-оооо…

Без понятия, как обстояли дела в далеком прошлом. В нашем случае искрой, воспламенившей топливную смесь ракетоносителя, послужила инъекция препарата, пробудившая монстров из коматозного состояния.

Укол – и ослепительная вспышка озарения переворачивает мир с ног на голову, обрушиваясь бьющим фонтаном эмоций на заторможенное лекарствами сознание. Глубокий вдох пробуждает тело от долгого сна, заставляя его вновь почувствовать неистовую ярость первобытных инстинктов. И завершает начатое – стремительный рывок навстречу свободе. Блестящей медали, на оборотной стороне которой выгравировано короткое слово: «Смерть».

23.37 по восточноевропейскому времени

Обжигающий ветер в лицо. Завораживающее безмолвие ночного неба, убаюканного ласковым шепотом звезд. Убийственно чистый поток энергии, переполняющий тело, выплескивается наружу, многократно усиливая непередаваемое упоение бешеной гонкой. Горячее дыхание, больше похожее на протяжный предсмертный хрип, вырывается из объятой пламенем груди охотников. Две страшные тени бегут так быстро, что окружающий мир в их восприятии сужается до размеров узкого тоннеля с размытыми стенами.

Поворот.

За призрачной пеленой неряшливо очерченных контуров может скрываться что угодно. Миллиард разноцветных воздушных шаров, убийственно фальшивый смех пластиковых манекенов, прощальный поцелуй обреченной красавицы и даже кладбище чьих-то разбитых надежд. Хотя нет – не может. Там, за хрупкой перегородкой мироздания, бушует первозданный Хаос. Непостижимый, как полет сгорающего в огне мотылька, и необъятный, как вывернутая наизнанку вечность, наскоро сшитая хрупкими нитями млечных путей. Хаос, презирающий законы Вселенной, которую сам же и породил, однажды устав от собственного безумия. И продолжающий существовать, несмотря ни на что.

Еще один…

Управляемая компьютером ракета может ошибиться. Лазерное наведение – четко выверенный алгоритм действия: если не ноль, то единица, или опять ноль. Электрический импульс, вскрывающий хирургическим скальпелем полупроводниковые вены бесчувственных микросхем. Бездушная, лишенная смысла арифметика, противоречащая естественному порядку вещей. Она может дать сбой в самый неподходящий момент. Неожиданно пропав с экранов радаров за пять секунд до взрыва, готового отправить к праотцам многомиллионный город.

И еще…

Электроника дает сбой, взявший след охотник – никогда. Он достиг высшей ступени эволюции, замкнув круг неизбежности. Руководствующаяся материнским инстинктом природа методом многочисленных проб и ошибок выбрала единственно возможный вариант существа, несущегося по сужающемуся тоннелю навстречу завораживающе страшному оскалу Судьбы.

Освещенный участок…

Совершенство, возведенное в непререкаемый Абсолют, невозможно описать. Его надо почувствовать каждой клеткой бьющегося в агонии тела, чтобы затем рассказать потомкам… нет, не на смертном одре – во время последней охоты, подводящей черту эпохе невинности, предшествующей концу и началу времен. Тех самых, что умирают, не успев появиться на свет…

Прямая…

– Магадан!!! Спирт!!! – мое тело бьет крупная дрожь.

Разум не справляется с обрушившимся на сознание водопадом чуждых эмоций. Нервная система входит в резонанс с ощущениями када. В отличие от обычных людей, проводник була намного более чувствителен и, как следствие, уязвим. Прибор ночного видения хорош в темноте лишь до тех пор, пока не наткнется на источник прямого света. Конечно, автоматически сработавшие фильтры спасут сетчатку от ожога, но все равно приятного мало.

Сейчас мои фильтры начисто «выбило». Буравящий мозг свет не просто выжигает глаза, он сводит с ума.

– Магадан!!! – словно муха, барахтающаяся в липкой паутине, не могу выбраться из вязкого переплетения чуждых эмоций. – СПИРТ!!!

Нужно чем-то оглушить разум, заставив иглу допотопного граммофона перескочить на соседнюю дорожку заевшей пластинки.

Ускорение…

Прыжок в пропасть отличается от вертикального взлета лишь вектором восприятия. И в том, и в другом случае несколько секунд головокружительного умопомрачения оканчиваются ничем. Осознание своей уникальности – первый шаг в никуда. Признание заурядности – последний.

Самоубийце жаль себя лишь до определенного момента. Как только точка невозвращения пройдена, эмоции отходят на задний план. И уже не имеет значения, что именно выступает в роли катализатора: пригоршня таблеток, намыленная петля или прыжок под колеса грузовика. Важно лишь то, что впереди ничего нет.

Остановка… Конечная станция. На выход.

Девять утра. Несмотря на раннее утро, солнце нещадно печет. Аномальная жара плавит асфальт. Едко-соленый пот застилает глаза. Кружится голова. Нестерпимо хочется пить. Ледяная вода из покрытой инеем бутылки обжигает горло. Растопленный снег не утоляет жажду, лишь усиливает ее.

Пить!

Непреодолимое желание растрескавшихся губ превращается в навязчивую идею.

Пить!

Пересохшие нервы рвутся, не выдержав нереальной близости такого желанного и в то же время недостижимого миража.

Пить!

Всасывать влагу, как губка. Насыщать изможденное тело до бесконечности, пока из раскрывшихся пор не выступит кровь.

Пить все до последней капли.

Пить, чтобы жить…

Пить…

Опустевшая фляжка со спиртом отброшена в сторону. Разрывающая мозг какофония чуждых эмоций покрывается толстым слоем липкой патоки, снижающей остроту восприятия.

Вперед…

Нерешительность в прошлом. Слабость – удел травоядных. Истинный хищник обязан быть сильным, чтобы сломать хребет не только добыче, но и врагу. Неожиданное нападение дает определенное преимущество в самом начале. И сходит на нет, как только обескураженный противник приходит в себя.

Цель…

Задние конечности сгибаются, словно пружины. Выдох. Прыжок вверх. Переворот в воздухе и короткий удар со спины, разрывающий черно-белую фотографию выцветшей от времени газеты напополам. Следующий позади охотник игриво подбрасывает расчлененное тело вверх. Туда, где огненный глаз Марса благосклонно внимает кровавым жертвоприношениям. Веер разметавшихся человеческих внутренностей удобряет бесплодную землю, покрытую мертвой коркой асфальта. Сколько еще жертв должно окропить своей кровью это гиблое место, чтобы оно наконец смогло породить жизнь? Для ответа на этот вопрос нужна…