Заложники в раю - Сергей Зверев

– Поспешите, – забравшись в трубу, поторопил старший стержант.

Через минуту все трое десантников уже ползли по довольно широкому жестяному воздуховоду.

Майор, заслышав голоса противника, выдернул предохранитель светошумовой гранаты и катанул ее назад. Десантники залегли, закрыв головы руками. За спинами громыхнуло, слепящий свет пробился даже сквозь плотно сомкнутые веки.

– Пока эти остолопы очухаются и поймут, что нас в комнате нет, мы уже будем в другом крыле здания. Кстати, а куда эта вентиляционная труба ведет? – Еременко дернул за ботинок ползущего впереди Локиса. – Ты случаем не в курсе?

– Случаем – нет. В плане вентиляция не отмечена, – раздалось в ответ, – ориентируюсь по поворотам. Надеюсь, где-то будет разветвление и у нас появится выбор.

Вентиляционная труба резко повернула влево, затем вправо, а потом и вовсе пошла под еле заметный уклон.

Вдруг Локис остановился и навалился плечом на стенку.

– Чего стал? – пробурчал Еременко.

– Что происходит? – пробасил майор.

– Тише. Постарайтесь не дышать. Кажется, я что-то слышал, – прошептал старший сержант.

Все затаили дыхание. Прошло полминуты. Минута. Но ничего, кроме завывания разгуливающего по вентиляционной трубе ветра, десантники так и не услышали.

– Наверное, тебе показалось, – набрал в легкие воздуха Еременко.

– Может быть.

Но только десантники поползли дальше, как по вентиляционной трубе пронеслось многоголосое «Спасите!».

– Просят помощи на русском. Наверняка это заложники, – на губах старшего сержанта заиграла улыбка. – Быстрее.

Десантники ускорились. А голоса тем временем не смолкали и становились все громче и громче. И вот впереди показался большой вентилятор, окутанный паутиной. А за его черными от пыли и грязи лопастями просматривалась макушка чьей-то головы.

– Помогите, мы здесь! – прозвучало так громко и отчаянно, что у десантников зазвенело в ушах.

– Сейчас мы вас оттуда вытащим, – крикнул в ответ Локис и тут же пожалел об этом, услышав внизу под вентиляционной трубой тайскую речь и четкое клацанье затвора автомата.

– Ну все, теперь нам точно полный пи… – последнее слово Еременко заглушила длинная автоматная очередь.

Лишь только на этаже прогремел первый взрыв и началась стрельба, как заложники, потерявшие всякую надежду на спасение, мигом оживились. Мол, неужели пришла помощь и нас наконец-таки освободят, подумал тогда каждый. И, как полагается в таких случаях, люди принялись стучать по трубам и стенам, кричать, не жалея горла, чтобы только привлечь к себе внимание.

«Тайский спецназ?»

«Наши?»

Эти вопросы возникали сами собой в головах заложников. И хоть по большому счету ответ на них ничего не менял в судьбе пленников, каждому хотелось видеть в спасителях соотечественников.

И вот наконец из вентиляционной трубы донеслась русская речь. Казалось, что скоро все закончится, что через несколько минут заложники покинут эту сырую и вонючую коллекторную, вновь обретут свободу.

– Мы здесь! Спасите! Скорее!

– Я верил, мой звонок засекли!

Уже просматривались за лопастями вентилятора силуэты ползущих бойцов. Но эйфория длилась недолго.

Затрещали за стеной автоматные очереди. Послышались крики. Русский мат перемешался с отчаянной тайской руганью. Стреляли с обеих сторон, из всех стволов. Пули рикошетом ударяли в лопасти вентилятора. Несколько горячих, отстрелянных гильз вылетели через решетку и запрыгали на бетонном полу. Где-то вдалеке прозвучал предсмертный хрип.

– Нет! – отчаянно закричала Колчак, вжимаясь в холодную влажную стенку.

Прозвучало еще несколько очередей. Затем что-то громыхнуло, и воцарившаяся после этого гробовая тишина разбила только-только зародившуюся надежду на спасение в пух и прах.

– Что это? – тихо спросила Ксения.

Никто не решился произнести вслух страшные слова. Заложники молча смотрели на большой вентилятор, на вяло стекающие по его лопастям струйки порохового дыма. Звать на помощь, надрывая голосовые связки, было теперь бесполезно. Заложники понимали, что те, кто еще совсем недавно обещал их освободить лежали сейчас мертвыми внутри воздуховода.

– …твою мать, – выругался и отчаянно ударил кулаком по трубе Валентин Назаров.

– Что сейчас с нами будет?! – схватился за голову Андрей Балахов.

– Ничего хорошего, – прохрипел Павел Сазонов. – Сначала в эту железную дверь войдет несколько мафиози. Затем они выберут из нас кого-то одного. А потом уведут его или ее и пустят пулю в лоб. Эту показательную казнь снимут на камеру. Видео выложат в Интернет и разошлют во все мировые информагентства. Мол, смотрите, что мы делаем, когда, вместо того чтобы заплатить выкуп и снять все проблемы, заложников пытаются освободить силовыми методами.

– Этого не будет, – впечатлительная и слабонервная Ксюша Колчак тут же расплакалась, спрятав лицо в ладони.

– Может, хватит? – не выдержала и прикрикнула на Сазонова Задорожная, – здесь и так все до смерти напуганы. А ты еще больше страху нагоняешь. Им только деньги нужны. Зачем же нас убивать? А, вы подумали?

– Она права. Будет лучше, если ты заткнешься, – не очень дружелюбно бросил с другого конца водопроводной трубы Матвей.

Сазонов уже было открыл рот, чтобы сказать Дулину пару ласковых, как вдруг за металлической дверью послышался топот. А через какие-то пять секунд кто-то звонко брякнул связкой ключей.

– Ну, вот и все, – мигом побледнел Павел Сазонов. – Накаркали.

– Нина, что бы ни случилось, знай: я люблю тебя больше жизни, – патетично, словно на камеру, произнес Матвей и крепко прижал к себе супругу.

– Митька! – прошептала Нина и тут же искренне расплакалась на груди у мужа.

– Ксюша, Андрей, – загробным голосом позвал телеведущих Валентин Назаров, – для меня было большой честью работать с такими профессионалами, как вы. Это я так, на всякий случай. Мало ли что…

– Нам тоже, Валентин Сергеевич, – Балахов пожал продюсеру руку, после чего обнял рыдающую Колчак. – Хотя от меня обычно хорошего слова не услышишь…

Настя Задорожная задержала взгляд на бледном и практически лишенном признаков жизни лице Сазонова. В эту трудную минуту, которая могла оказаться одной из последних в ее жизни, она ждала от Паши слов поддержки. Но ожидания девушки не оправдались.

– Я… не хочу… умирать… – жалко промямлил Сазонов и полными отчаяния глазами посмотрел на Задорожную, – не хочу. Слышишь, Настя? Не хочу. Они меня не выберут. Они выберут кого-нибудь другого. Я не хочу умирать…

– От нас уже ничего не зависит, – Настя тихо всхлипнула и отвернулась к стене.