Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Тропик Змеев - Мари Бреннан

Мистер Кервин пробурчал нечто в том смысле, что этой гнилой трясине вряд ли пристало называться государством, но мое внимание было устремлено к сэру Адаму.

– В такие времена, – сказал тот, – когда иквунде чинят препятствия нашей работе на реках, за границами нужен глаз да глаз.

Удовлетворительным ответом это служить не могло, но по горячим следам случайной обмолвки я больше не смогла вытянуть из него ничего. Сэр Адам излишне увлекся предписанной докторами микстурой из джина с тоником, при помощи коей все мы спасались от малярии, и сказал то, чего говорить не следовало. Отчего Зеленый Ад мог бы перестать служить защитой Байембе? Уж не намерены ли мулинцы переметнуться на другую сторону, заключив союз с Иквунде?

Этого я не знала, и все же случайная обмолвка сэра Адама меня насторожила. Мне хотелось только одного – изучать драконов, но для этого вначале следовало разобраться с людьми, и я не на шутку опасалась, что они могут оказаться опаснее, чем все тропические лихорадки, вместе взятые.

Должна предупредить читателей-мужчин: сейчас речь пойдет о том, что может их немало покоробить, поскольку эта тема для мужского пола – табу.

Проснувшись поутру несколько дней спустя, я обнаружила на простынях следы крови и с досадой прищелкнула языком. Занятая делами, я не считала дни с надлежащим вниманием, и, кроме того, мой менструальный цикл никогда не отличался регулярностью. Но неудобство, как мне казалось в тот момент, было не из крупных. Смочив тряпку, я начисто обтерлась, переоделась в чистую сорочку и вызвала служанку.

Когда та вошла, я указала на испачканные простыни, тряпку, которой обтиралась, и рубашку, чтобы она отнесла их в стирку.

– И еще мне понадобится ветошь, – добавила я в блаженном неведении о том, что во многих частях света используют вовсе не ветошь, а иные, куда менее удобные альтернативы.

(Кстати, должна предупредить юных леди, желающих последовать по моим стопам: эта обременительная особенность нашего пола – один из самых неприятных аспектов в жизни дамы-искательницы приключений. Если только вы не ухитритесь приостановить месячные циклы путем беременности – что, безусловно, повлечет за собой свои ограничения – или при помощи интенсивных физических нагрузок и лишений, с ними придется справляться во многих ситуациях, далеких от идеальных. Включая и такие, в которых запах свежей крови определенно опасен для жизни.)

Возвращаясь к нашему повествованию: при виде пятен крови глаза служанки едва не вылезли на лоб, и она стрелой вылетела из комнаты, прежде чем мне удалось закончить фразу. С такой поспешностью, что забыла прихватить грязное белье. Я вздохнула, не понимая, в чем дело: в моем ли недостаточном знании языка, или служанка, девчонка, не достигшая зрелости – просто набитая дура, перепугавшаяся вида крови. «Что ж, – подумала я, – если на то пошло, на ветошь можно пустить остатки грязной сорочки».

Однако девчонка с той же поспешностью вернулась в компании куда более пожилой женщины, которая и собрала грязные простыни вместе со всем остальным. Девчонка же приблизилась ко мне, положила на скамью халат из некрашеного полотна и стыдливым жестом показала, что мне следует надеть его.

Между тем, ветоши они не принесли.

– Спасибо, – сказала я, – но у меня есть своя одежда. Мне нужно только что-нибудь, чтобы остановить кровотечение.

Старая женщина – судя по всему, давно миновавшая детородный возраст – сказала:

– Надень это. Лебуйя отведет тебя в агбан.

Это слово мне еще не встречалось – ни в моих домашних штудиях, ни за время, проведенное здесь.

– В агбан? – переспросила я.

Она указала на испачканные вещи.

– Пока не очистишься.

Поначалу мне подумалось, что она имеет в виду ванную. Но слово, означавшее ванную, я знала – именно туда отправилась Натали, пока я, не спеша, просыпалась. К тому же, если речь шла об этом, отчего она не сказала: «туда, где ты сможешь вымыться»?

– И надолго ли? – спросила я, охваченная подозрениями.

Она посмотрела на меня так, будто я была такой же юной и невежественной, как Лебуйя, девчонкой, не знавшей самих основ женской природы.

– Семь дней.

Я покачнулась. Речь шла не о крови на моей коже, она хотела сказать, что я «нечиста». Благодаря непринужденности магистрианских традиций, в Ширландии этот вопрос не составлял особых забот, и, хотя я сталкивалась с его отголосками среди храмовников-выштранцев, там многие тонкости их религиозной доктрины сводились на нет в угоду прозе жизни. Друштаневские женщины просто не могли позволить себе сидеть взаперти все то время, пока «нечисты».

Но столкнуться со свидетельством успеха Кервинов здесь, во дворце самого оба, я никак не ожидала.

– Я и не думала, что вы – байтисты, – удивленно заметила я.

Старуха нахмурилась.

– Что такое «байтисты»? Ты нечиста, тебе нельзя оставаться здесь: ты можешь осквернить других. Иди с Лебуйей. Она проводит.

Нет, дело было не в стараниях шелухим. Уж если бы весь правящий класс Байембе дружно обратился в сегулизм, я бы наверняка услышала об этом. Скорее, такова была обычная практика. Но я, как и друштаневки, не могла позволить себе терять даром целую неделю жизни! (Или, по крайней мере, не желала – думаю, это будет точнее, хоть и пришло мне в голову задним числом.) Я уперла руки в бедра, приняла осанку образцовой ширландской леди (взяв за образец Джудит и мать) и сказала:

– Вздор. В таком состоянии я оказываюсь каждый месяц, начиная с двенадцати лет, и ни разу никого не осквернила.

Старуха сделала жест, вероятно, призванный отвратить зло, и ответила:

– Тогда оба бросит тебя в Зеленый Ад – если не велит казнить за колдовство.

С этим она собрала грязное белье в узел и ушла.

Стоило мне взглянуть на Лебуйю, которая тут же отвела глаза – и уверенность в том, что оба не сделает ничего подобного, тут же увяла. Лебуйя избегала смотреть мне в глаза, так же, как и касаться меня – вместо того, чтобы подать халат мне в руки, положила его на скамью, а забрать грязное белье привела вышедшую из детородного возраста старуху. Возможно, намеки, которые я увидела в этом, и были плодом моих собственных фантазий, но я не сомневалась, что определенный смысл во всех этих действиях есть. Покарает меня оба или нет, работать как обычно я не смогу: еще до ленча весь дворец будет знать, что я нечиста и оскверняю все на своем пути. И последствия повредят нам куда больше, чем неделя вынужденного безделья.

Остановись мы в нашем отеле в Нсебу, а еще лучше – среди ширландцев в Пойнт-Мириам, этих препон можно было бы избежать. От того, что вместо этого мы поселились в королевском дворце, пользы до сих пор не наблюдалось никакой, и потому я облачилась в принесенный халат с нешуточным раздражением. Халат оказался одеянием совершенно бесформенным, свисавшим до самого пола, с такими длинными рукавами, что в них можно было спрятать ладони, и даже с капюшоном, чтобы прикрыть мое нечистое лицо. Лебуйя извлекла из складок одежды пару грубых сандалий и поставила их на пол передо мной. Интересно, придет ли сюда после моего ухода кто-нибудь с тем, чтобы очистить комнату? Вероятнее всего, да.