Космос. Музыка. Чудеса - Zvezdny Maestro

носиком. Полностью всю ее я не видел, а только часть лица и эти серебряные волосы. Постепенно на фоне ее образа стали проявляться какие-то технократические объекты. Самый крупный из них был похож на яркий цветной, переливающийся всеми оттенками радуги абажур, висящий под углом примерно в 45 градусов на фоне темно-синего беззвездного неба. Остальные объекты висели с двух сторон от основного и были намного мельче по своим размерам, а по форме сплюснутыми, шарообразными и бесформенные. Они находились друг под другом, соединяясь между собой светящимися жгутами, напоминающими какие-то гигантские гирлянды. Вся картина была неподвижна, а ее живое видение подчеркивали яркие цветные переливы и какие-то вспышки. Постепенно стал выступать образ или какого-то сооружения, или огромной скульптуры. В мозгу четко появилась информация, что это СФИНКС, и это НЕ ЗЕМЛЯ.

Следующим был образ молодой женщины совершенно другого характера. Она была одета в одежду монашескую и стояла в какой-то деревянной церкви, а впереди нее, но спиной к нам стоит священник, по одеянию и головному убору видно, что он высокого сана православной церкви. В сознании появилась четкое указание, что я присутствую на каком-то мне не известном обряде. Было сказано три слова, не связанных между собой — прикрытие, обряд, истина. Из них можно сложить фразу: «прикрытие обряда истины», или «истина прикрытия обряда», или даже «обряд прикрытия истины». На этом закончился первый день. После сеанса я зарисовал эти видения.

Второй день начался с картины лиц воинов в головных уборах, слегка напоминающих каски, но это не были воины Второй мировой войны, их одеяния были для меня незнакомы. Впереди них на переднем плане — огромный обоюдоострый меч с эфесом. Меч как бы подвешен в воздухе, но положение его очень устойчивое на острие.

В следующей картине я вдруг опять увидел образ с серебристыми длинными волосами. Лица не было видно, и я грешным образом подумал, что это опять та самая молодая женщина, приходившая ко мне в самом начале моего путешествия предыдущего дня. И когда я об этом подумал, ко мне разворачиваются лицом, и я вижу благообразного старца с длинными седыми волосами. Неожиданно для себя я его спрашиваю: «Ты кто?», а он мне отвечает сразу без паузы — АМВРОСИЙ. Я и имен таких тогда не знал. Мне потом после сеанса объяснили, что это один из первых старцев Оптиной Пустыни, и тело его было усохшее на половину. После смерти он был канонизирован, а нетленным мощам его поклоняются.

И еще мне сказали, что и после своей смерти дух старца Амвросия поддерживает людей истинного искусства России и духовно и физически лечит людей, к нему в молитвах обратившихся. А тут он пришел сам и встал на мою защиту. Впереди справа от образа старца Амвросия я увидел совсем для меня непонятное. Из жерла очень низкого вулкана, но с крышкой, немного приоткрытой, как дым медленно вылетают странные совершенно плоские треугольные формы с огромными светлыми бездонными глазами, цвета люминесцентных ламп дневного света. Примечательно, как мне сказали мои целители, да я и сам это заметил, что в этот миг резко пронесся какой-то поток воздуха, и все три свечи, зажженные около меня, погасли одновременно. Я увидел, что идет очень сложная внутренняя борьба между старцем и этими треугольными чудищами. Он их не пускал распространяться дальше, и это давалось ему все с большим и большим трудом. И вдруг около него стали одним за другим проявляться и образ той самой молодой женщины в деревянной церкви со священником, которую я увидел в конце первого дня своего путешествия, и лицо молодого мужчины, напоминающее известный канонический образ Спасителя. Я четко ощутил, что энергия треугольных чудищ стала постепенно затухать, и их выход на поверхность полностью прекратился. Они как бы втянулись обратно в жерло своего вулкана, и даже крышка его закрылась. Три заново зажженные свечи уже не гасли.

На третий день, 23 марта 1995 года, первая картина видения представляла собой огромную сводчатую пещеру и человека, стоящего спиной к нам, может быть, это был я сам. Но эта темная пещера освещается с верхнего свода отделенными друг от друга участками света. И когда я глянул наверх, чтобы определить, откуда исходит этот свет, чудесным образом обнаружил, что источниками света являются крылатые люди, висящие почти неподвижно в воздухе под сводами огромной пещеры. Я видел только их лица и огромные легкие крылья, их поддерживающие.

Потом мне показали, что жерло вулкана из вчерашнего моего путешествия по-прежнему закрыто крышкой, а на страже стоят не просто образы вчерашних защитников — старца Амвросия, Девы, Спасителя — а их иконы. К вчерашним трем иконам была приставлена и четвертая, «Купина Неопалимая». Это единственная икона, которая была у меня все годы моей жизни и очень мне помогала. Она досталась мне от отца, а ему от его бабушки.

Но вот следующая картина. Это овальное зеркало, в котором опять появилось очень неприятное злое человеческое лицо, но перед зеркалом в воздухе висела большая горящая свеча. И я без страха вхожу в ее огонь и полностью сгораю в нем весь. Все видения прекратились. После этого последнего сеанса я почувствовал великолепное легкое состояние всего организма и комфорт в своей душе. Но ГЛУХОТА ОСТАЛАСЬ по-прежнему. В тоже время, было ощущение, что я очистился от чего-то мне ненужного, что наступает новый период в моей жизни, что я прошел еще одно испытание своего творческого роста.

Обратившись к трехтомному словарю «Христианство», я прочитал, что в истории христианства было десять человек, носивших духовное имя Амвросий и живших в разное время, но первым в этом списке стоит Амвросий — иеромонах, старец Козельской Введенской Оптиной пустыни Калужской губернии (в миру Александр Михайлович Гренков). Он получил образование в тамбовской семинарии и поступил в Оптину пустынь, где приобрел большое уважение своим аскетизмом и смирением. Множество людей всех сословий, званий и положений обращалось к нему за духовной помощью и за исцелением от физических болезней. Его посетили Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой. В 1860 году Амвросий был избран старцем пустыни. Один из его трудов носил название «О том, сколь много мы заботимся о теле и сколь мало о душе, а также о покаянии» (1896).

В том же 1995 году мне вдруг предложили поехать в круиз по греческим островам. А получилось это тоже каким-то маловероятным образом. Я время от времени писал песни для эстрадных певцов, которые, в конечном счете, достигли количества около 400, а из них исполнялись чуть более десятка, да и