Это моя земля! - Борис Громов

– С мерами безопасности – совсем беда. Будем исправлять…

А потом озорно подмигнул ей и сказал, скорее утверждая, чем спрашивая:

– Ну что, Эухения, будем тебе моторику ставить?

Женька, честно говоря, смысл вопроса-утверждения скорее угадала по контексту, чем поняла. Слово «моторика» ей было вполне знакомо… Но вот моторику чего ей собирался ставить Грушин и каким именно образом? Несмотря на некоторые сомнения, она с готовностью кивнула – не стоит отказываться от обучения, особенно если учитель сам предлагает, да еще и денег взамен не просит. Неученье теперь не просто тьма, скорее – тьма вечная.

– Раз согласна, тогда смотри внимательно. – Старший прапорщик аккуратно снял с ее шеи «Кедр» и небрежным, но отточенным движением накинул ремень-петлю себе на правое плечо, а потом быстро и сноровисто его вскинул, прицелившись.

– Понятно?

– Ага, – неуверенно кивнула Женька.

– И что именно понятно?

– Ну, – на секунду смешалась девушка, вспоминая предыдущий урок и пытаясь яснее и короче сформулировать свою мысль. – Оружие – на уровне глаз, приклад плотно уперт в плечо, левой рукой держаться возле этой… как ее?… шахты магазина, а не возле ствола… Что еще? А! Мушку с колечком прицела совместить сразу…

– Все? – интересуется Грушин.

– Вроде да, – согласно мотает челкой Женька.

– Угу. – Старший прапорщик выглядит явно недовольным, хотя она вроде ничего важного из его вчерашних объяснений не упустила. – То-то и оно…

– Дядь Коль, что не так? Что забыла? – Женька слегка подпускает жалостливых интонаций в голос, такое на мужчин очень благотворно действует, главное – не переигрывать.

– Да не ты забыла, красавица, а я – пенек трухлявый, из ума выживающий… Упустил чуть ли не самое важное… Вот гляди, что я делать сейчас буду. Внимательно гляди.

Грушин опустил пистолет-пулемет, который свободно повис на ремне, а потом снова, но на этот раз неторопливо, явно демонстрируя, прицелился из него в ближайший стеллаж.

– Что-нибудь заметила?

Женька разочаровано замотала головой.

– Нет, дядь Коль.

– Ладно, попробуем еще разок.

Пожилой кладовщик снова принял изготовку для стрельбы стоя.

– Ну?

Женька собралась было снова ответить отрицательно, но тут словно маленькая лампочка слабо забрезжила у нее в мозгу.

– Дядь Коль, а еще разок можно?

Старший прапорщик с готовностью повторил и с надеждой уставился на Женьку.

– Палец? – несмело предположила после секундной заминки она.

– Ай, ты ж моя умница!!! – аж просиял Грушин. – Точно, палец!

Смущенная похвалой девушка почувствовала, как потеплели ее, похоже, покрасневшие щеки. Явно очень довольный Грушин продолжил объяснения:

– Понимаешь ли, Эухения, оружие – штука чрезвычайно серьезная. Вот, скажем, молоток. Он ведь придуман был, чтоб им гвозди забивать. Или топор – дрова рубить. Сугубо мирные инструменты. Но убить ими можно совершенно запросто. Про кухонный нож, который, если милицейской статистике верить, – самое смертоносное изобретение в истории человечества, я вообще молчу. А со всеми этими, – старший прапорщик широким жестом обвел громады стеллажей вокруг, – пистолетами-автоматами все еще серьезнее. Их изначально изобрели с одной-единственной целью – наносить живым человекам повреждения, несовместимые с жизнью. И обращения они к себе требуют самого серьезного. Понимаешь?

Женька согласно мотнула челкой, вспомнив, насколько быстро омоновцы, спасшие ее, разделались с толпой оживших мертвецов, от которых она пряталась за железной дверью офиса. Оружие – это серьезно. Это возможность забрать чью-то жизнь… Ну или спасти свою, чего еще месяц назад она не понимала, а стреляющего железа откровенно боялась. Мол, раз из этой штуки можно человека убить – значит, она плохая. А тут дядя Коля очень хороший пример привел – кухонный нож. Вот уж действительно, сколько с его помощью в разных семейных конфликтах да пьяных разборках народу в гроб загнали? И что теперь, хлеб руками ломать, а колбасу прямо зубами от целой палки откусывать? Ножиком ведь тоже человека убить можно… И что, значит, он тоже «плохой»?

– Так вот, – продолжал меж тем Грушин, – при обращении с оружием самое главное – техника безопасности. Ничего сложного там нет, все предельно просто: не направляй оружие на человека, ну, если, конечно, ты не собираешься этого человека пристрелить как собаку. Не досылай без необходимости патрон в патронник…

Под выразительным взглядом пожилого спецназовца Женька снова покраснела, причем на этот раз куда гуще.

– Во-о-от… – удовлетворенно протянул тот. – Поняла, да? Как один мой боец говаривать любил: «Понты – дело святое, если они обоснованные». А вот у тебя, Эухения, уж прости, пока вышло только в стиле: «Беспонтово понтовалась беспонтовыми понтами».

Девушка от стыда уже готова была сквозь пол ангара под землю провалиться, и заметивший это старший прапорщик слегка подсластил пилюлю:

– Да не красней ты так. Тут больше моя вина. По устройству тебя прогнал галопом по европам, а про меры безопасности рассказать забыл. Ты ж про них и не слышала даже, так что теперь говорить о несоблюдении?

– Так ведь это… дядь Коль, как в кино всякие следователи говорят: «Незнание закона не освобождает от ответственности»…

– Тоже верно, – досадливо хмыкнул Грушин. – Ладно, оба виноваты, чуть попозже друг дружке по выговору с занесением в личное дело и грудную клетку объявим…

Женька, представившая себе процесс занесения выговора в грудную клетку, громко хихикнула, поглядев сначала на Грушина, а потом – на свою вполне отчетливо выступающую даже из-под мешковатого армейского камуфлированного кителя грудь. Решив слегка пошалить, для пущего эффекта, слегка отвела плечи назад, отчего та стала еще заметнее, мол, готова к «занесению»… После чего и вовсе расхохоталась в голос.

Старший прапорщик, явно уловивший причину ее веселья, вдруг внезапно смутился:

– Кхм, отвлеклись мы что-то… Так, продолжим… Ага… В общем, то, что я тебе только что показывал, – это тоже из мер безопасности. Хотя, как ни странно, в письменном виде ты этого ни в одном приказе по огневой подготовке, что армейском, что милицейском, не найдешь, что не есть правильно[3]. В общем, сформулировать этот пункт можно примерно так: «Никогда не мацай без необходимости спусковой крючок». Понимаешь?

Женька неуверенно кивнула.

– Не переживай, Эухения, сейчас покажу, – широко улыбнулся Грушин и снова плавным и медленным движением вскинул «Кедр» к плечу. – Гляди: пока эта тарахтелка стволом смотрит вниз, мой указательный палец лежит на ствольной коробке. Но как только приклад вжимается в плечо и мушка начинает совмещаться с це́ликом – я тут же переношу его на спусковой крючок. Видишь? А когда я перестаю из него куда-то целиться и начинаю опускать ствол вниз – палец тут же снова переношу на ствольную коробку.